Лолита. Сценарий

Голос доктора Рэя. Что ж — смеет. Весьма забавное положение. Гумберт привык самостоятельно принимать решения. Но судьба его брака больше не была у него в руках. Мне кажется, водитель должен был здесь повернуть налево. Впрочем, он может свернуть на следующем перекрестке.

Валерия. Он человек, а не чудовище. Он русский, бывший полковник Белой Армии. Его отец был советником у Царя.

Гумберт. Я не знаю, о ком ты говоришь. Я,, я не знаю, что с тобой сделаю, если ты исполнишь свою угрозу.

Голос доктора Рэя. Берегись! Едва успел проскочить. Когда вы анализируете поведение этих неосторожных пешеходов, вы понимаете, что они только медлят на своем пути от утробы до гроба.

Валерия. О, теперь ты ничего мне не сделаешь… потому что я люблю его.

Гумберт. Но, будь ты проклята, кто этот человек, черт его побери!

Валерия. Да вот этот, кто ж еще? (Указывает на мясистый затылок шофера, который, обернувшись, на мгновение показывает русский профиль: нос картошкой и жесткие усы.)

Таксомотор останавливается у обочины.

Тротуар напротив дома 42 по улице Бодлера. Шофер и оба пассажира выходят из автомобиля.

Шофер. Позвольте представиться, полковник Максимович. Я часто видел вас в кинематографе на углу, а она сидела между нами. (Нежно улыбается Валерии.) Давайте все выясним.

Гумберт. Нам нечего выяснять.

Максимович. Раз так, то, может быть, нам следует безотлагательно поместить ее с вещами в мое авто? (Поворачивается к Валерии.) Ты согласна? Ты готова?

Гумберт. Я с вами двумя ни в чем таком участвовать не намерен. Это смешно!

Максимович. Она такая бледная сегодня, бедняжка. Позвольте мне помочь ей собрать вещи.

Валерия. Моя кофеварка!

Максимович. Именно, все свадебные подарки. А кроме того: белое платье, черное платье, библиотечные книги, которые она должна вернуть, ее шубу и диету.

Гумберт. Прошу прощения, что там у вас значится последним номером в списке этих обворожительных вещей?

Валерия. Моя диета. Он говорит о режиме питания, что составил для меня отец.

Гумберт. Ах, да! Ах, разумеется! Что-нибудь еще?

Максимович. Там поглядим. Давайте поднимемся наверх.

Голос доктора Рэя. Развод был неизбежен. Валерия подыскала себе другого, более подходящего супруга, и Гумберт отправился в Америку один.

Гумберт драматично стоит на палубе океанского лайнера.

Небоскребы Нью-Йорка неясно вырисовываются в осенней дымке.

Голос доктора Рэя. Бердслейский колледж в Айдахо пригласил Гумберта в следующем году на преподавательскую службу. А пока, находясь в Нью- Йорке, он дни напролет просиживал в библиотеках, готовя курс лекций под общим названием «Романтики и Бунтари».

Библиотека.

Поблизости от читательской кабины Гумберта учитель показывает стайке скучающих школьниц Место, Где Обитают Книги.

Голос доктора Рэя. Он также принимал приглашения на разовые выступления. Одно из таких выступлений в Женском Клубе было прервано из-за нервного срыва, явившегося следствием уединенных напряженных занятий и подавленных желаний.

Женский Клуб.

Дородная матрона, миссис Нэнси Уитман (карточка с именем приколота к ее груди), поднимается над графином, чтобы представить выступающего.

Миссис Уитман. Прежде чем вы познакомитесь с нашим сегодняшним выдающемся гостем, вы будете рады узнать, что в следующую пятницу перед нами выступит знаменитый психиатр Джон Рэй, который расскажет нам о сексуальном символизме гольфа.

(Аплодисменты.)

А сегодня у нас в гостях доктор Гумберт, многие годы проживший в очень континентальном окружении. Он сейчас расскажет нам о романтической поэзии. Просим, доктор Гумберт.

Собравшиеся дамы рассматривают гостя — различные выражения сменяются на их эластичных лицах: некоторые лица полные, но, как в кривом зеркале, они вытягиваются восьмерками и распадаются на части, другие — худые и вытянутые, но у их владелиц бездонные декольте, третьи сливаются с плотью обнаженных бугристых рук или превращаются в восковые фрукты в претенциозных вазах.

Запинающийся голос Гумберта. Позвольте мне проиллюстрировать предмет моего выступления примером из стихотворения Эдгара По, в котором… в котором…

Лектор, если не обращать внимания на зыбь и пару оптических помех, теперь виден отчетливо.

Гумберт. Я заложил нужное место закладкой, но она, по-видимому, выпала. Кому-то придется когда- нибудь собрать все потерянные нами закладки. Но я уверен, что стихотворение было в этой книге. О Боже мой, Боже мой…

Он лихорадочно роется в книге в поисках искомой цитаты.

Гумберт (покрытый росистым потом). Эта антология считается очень полной. Здесь должен быть указатель. Вот и он, вот и он. Ну же, я должен найти это стихотворение. Оно непременно должно быть здесь. Начинается на «Н»: н, и, м. Н, и, м. Н, и, м… Ну да, я уверен, что начинается на «Н», как «Аннабелла».

Приходящий на помощь голос. Название или первая строка?

Гумберт. Не надо вопросов. Это неприятно. Термин, который я хочу объяснить, — «нимфетка».

Шепот среди публики. Что? Как? Что он сказал?

Гумберт. В сущности, мне не так уж нужна эта глупая книга. Глупая книга, поди прочь!

(Отшвыривает ее в сторону.)