Лолотта и другие парижские истории

Семья, сплочённая неотмщённой обидой – воров так и не нашли! – по очереди, как в кино, где должен высказаться каждый – вспоминает дерзкое ограбление, а Григорий – о том, как ходил четверть века назад по этой квартире – и думал, зачем таким простым людям столько классных вещей? И какими же надо быть дебилами, чтобы не врезать нормальные замки – они с Пуделем открыли входную дверь чуть ли не шпилькой. На квартиру навёл кто-то из знакомых Пуделя – сказали, девчонка учится до двух, а родаков никогда не бывает дома по вторникам и четвергам. Пудель оставил машину под черёмухой в соседнем дворе, и вот они поднимаются на четвертый этаж – сильные, молодые, не правы, но вправе… Это была одна из многих квартир в том году, странно, что Григорий её вспомнил – неужели из-за фарфорового зайчары, который не видал ничего слаще своей морковки?..

..В тот день дочь хотела прогулять физкультуру, но Иван Борисович так на неё глянул, что пришлось вместе со всеми идти в раздевалку. Явилась бы домой часом раньше – застала бы воров, а вместо этого качала пресс и наматывала круги по залу, думая о том, что днём придёт Ритка с какими-то визовскими мальчиками, принесут новые «записи». Записи! Сейчас и в голову не придёт называть таким словом музыку.

Из школы домой шла с Машкой, уговорила её зайти на минутку – а, впрочем, Машку не надо было уговаривать, и никого не надо было. Японский телевизор с дистанционным пультом – вечный зов мещанского счастья…

– А почему дверь открыта? – спросила Машка.

Вместо телевизора на тумбочке стоял осиротевший фарфоровый заяц с морковкой. Он был поставлен на своё место аккуратно – даже с каким-то уважением. И вообще, в квартире не было беспорядка – просто некоторые вещи исчезли, как будто их никогда и не было.

– Видеомагнитофон, – перечисляла мама, загибая пальцы, как Антон Семёнович Шпак из любимой комедии. (Если с вечера этот фильм показывали по первой программе, наутро вся школа перебрасывалась цитатами – такие времена, когда все ели и смотрели одно и то же), – телевизор, дочкин плеер, кожаное пальто, варёнки… Воры были, конечно, со вкусом – взяли только самое лучшее. Точечное ограбление. – щегольнула познаниями мама.

Они с отцом раскраснелись, как на острой дискуссии вырывая друг у друга несуществующий микрофон:

– А второй видик лежал в стенном шкафу, в чемодане – это для Андрюши мать привезла, и пока он служил, спрятала. Так вот, его не взяли. Потому что не знали, где лежит – я же говорю, по наводке работали!

– Милицию вызвала дочь, и нам позвонила. Я всё бросила, примчалась… Следователи тоже сказали – наводка, в вашем районе седьмая квартира за три месяца! Замки, говорят, поставьте нормальные, и последите за кругом общения вашей дочери. А тут как раз заявилась ещё одна девица с тремя парнями, прямо при милиции! Как говорил Конфуций, советы мы принимаем каплями, зато даем ведрами, но я в тот момент не сдержалась – выгнала их взашей! Но дверь мы тогда поменяли, замки новые врезали, даже засов поставили.

– Тут ведь, понимаете, Григорий Юрьевич, дело не только в том, что жаль было вещей, или труда… Конечно, жаль, но главное, что эти выродки – извините за грубое слово – они решили, что мы не имеем права обладать японским телевизором или кожаным пиджаком, без которого я, кстати, прекрасно по сей день обхожусь! Они ходили по моему дому, всё здесь трогали, на всё смотрели… Я надеюсь, в конце концов их поймали, посадили. Уверен, что высшая справедливость существует, и если вы спросите меня сейчас, простил я их, или нет, я вам скажу, что не простил. И не прощу!

Старик разнервничался, как-то по-утиному – сильно вытянув губы – глотнул из рюмки. Наверное, ему было бы интересно узнать, что через полгода после того ограбления Пуделя ударил по башке хозяин очередной квартиры – полным собранием сочинений Пушкина в одном томе. Пока Пудель приходил в себя, Григория и след простыл – он в тот день стоял на стрёме, но не мог знать, что хозяин той хаты гостит у соседа сверху. Спускается хозяин по лестнице в тапочках, а у него в квартире кудрявый парень обшаривает полки. Григорий услышал крик – и сбежал. Вины он за собой не чувствовал – Пудель на его месте сделал бы то же самое. Да и на своём собственном месте Пуделю до поры до времени везло – следуя умозрительному, но при этом несомненному кодексу чести, он не выдав Григория, отсидел каких-то три года. Когда вышел, Григорий, следуя всё тому же кодексу, несколько раз помогал ему, пока, наконец, эта дружба не стала слишком опасной, – и тогда с Пуделем пришлось расстаться навсегда, но об этом он точно вспоминать не будет. Хватит на сегодня.

Прежнего Григория, который шарил по чужим домам и приторговывал золотишком, больше не существует. Это призрак, сон, не пойманный не вор… Нынешний Григорий Юрьевич известен безукоризненной репутацией – он помогает людям – и даже если делает это потому что слишком долго и увлеченно грабил их, так что ж… Раскаявшийся грешник милее сотни праведников.

– Вы так на этого зайца смотрите, Григорий Юрьевич? Нравится?