Ломаный сентаво. Аргентинец

Фегелейн отполз, и вскоре Клим услышал его размеренное дыхание. Клим покосился по сторонам, желая лишний раз убедиться, что всё оказалось лишь кошмарным сном. Там, где сидел Гитлер, сейчас раскинулся Удо. Тогда Клим снова лёг на спину и начал рассматривать безгранично глубокое небо. Звёзды спокойно мерцали, а Клим, чтобы не уснуть, принялся складывать из них собственные новые созвездия. Игра так увлекла его, что скоро он выкладывал целые картины. Это оказалось очень даже легко. Поначалу он соединял светящиеся точки в сцены охоты, затем без труда выложил подводную лодку. Дальше больше: звёзды начали складываться в чужие лица. Лица с огромными глазами, глядящие на него безразличными пустыми взглядами. Испугавшись, что снова засыпает, Клим приподнялся, встряхнув головой. Звёздные лица тут же рассыпались, превращаясь в прежние скучные созвездия южного полушария – Компас, Корму и Кита. И вот тут его осенило! Пешка поняла, что она и не пешка вовсе. И цель у неё королевская. И предназначение его пути не так уж глубоко и спрятано. Череда таинственных случайностей внезапно обрела смысл. От волнения Клим вскочил и, сев у костра, протянул руки к огню. Он вдруг понял, для чего он здесь. Всё это время провидение вело его замысловатой колеёй единственно ради этого дня! Теперь всё встало на свои места. Вот он, миг истины! Он тот, кто не даст злу исчезнуть, скрыться. Закон, справедливость, карающий перст судьбы – и всё это отныне досталось ему. Донести миру, что мир обманут! Зло не убито, оно здесь, прячется в густых аргентинских дебрях. Гитлер и Борман живы, а с ними и сотни других палачей. Конечно, сейчас ему никто не поверит, сочтут сумасшедшим. Но он доберётся до истины, найдёт доказательства, и тогда справедливость восторжествует! От накатившего волнения Клим не мог найти себе места. И вдруг он заметил, что за ним наблюдают. На этот раз не из кошмара, а из-за соседнего костра. Переводчик Сальвадор, подложив руку под голову, равнодушно смотрел на Клима, даже не пытаясь спрятать свой взгляд. Запястье руки переводчика охватывал заплетённый в несколько узлов канат, который тот использовал как жёсткую подушку. Второй конец верёвки заканчивался таким же узлом на руке спящего Каспара.

Клим медленно кивнул, и, кажется, ему ответили. Тогда он осторожно отполз от костра, сократив между ними расстояние до пары метров.

– Эй, – тихо позвал он, прикрыв ладонью рот. – Тебя, кажется, зовут Сал?

Ответом ему был всё тот же безразличный взгляд. Тогда Клим оглянулся по сторонам, чтобы убедиться, что все спят, и подполз ещё ближе.

– Я давно заметил, что ты на привязи. Говорят, Шмидт заставил тебя идти силой?

Проводник не шелохнулся, будто спал с открытыми глазами.

– Ты хоть знаешь, кто все эти люди? – спросил Клим, тщательно проговаривая испанские слова.

Реакция Сальвадора напоминала непонимание, и потому пришлось вспоминать весь словарный запас испанского. Клим посмотрел на протянувшуюся от руки к руке верёвку, середина которой лежала совсем рядом от тлеющих углей.

– А ты ведь давно мог сбежать, – кивнул Клим на столь очевидное решение. – Почему не воспользовался?

Проводник продолжал молчать, и Клим решился на собственное предположение:

– Понимаю. Есть что-то такое, что не даёт тебе это сделать. Но ты связался с плохой компанией. И если тебе чего-то там наобещали, то не верь. Здесь у всех разные цели. А наша компания – как дурной оркестр. Если на что и способна, так оттоптать друг другу ноги.

Поддержать разговор собеседник явно не хотел, и Клим, разочарованно вздохнув, пополз к своему костру.

– Беги.

От неожиданности он замер. Показалось, что ослышался.

– Что? – осторожно обернулся Клим.

– Беги, если хочешь жить.

– Бежать? Куда?

– Возвращайся назад по следам, а об остальных забудь.

Клим посмотрел на догорающие костры, опасаясь, что их могут услышать, и прошептал, потянувшись к проводнику.

– Не могу. Ещё днём я так бы и сделал, но сейчас не могу. Я должен доделать задуманное.

– Что бы ты ни задумал, ты этого не сделаешь.

– Почему?

– Мёртвые ничего не могут делать.

Проводник говорил, будто вещал с того света, и Климу показалось, что от него повеяло холодом.

– Мы все погибнем?

– Все.

– И ты?

– Останемся только мы с Пабло. Ты тоже можешь выжить, если сейчас уйдёшь.

– Тише, – прошептал Клим, приложив палец к губам.

– Они все спят, – уверенно произнёс проводник. – У тебя есть не меньше двух часов. Уходи.

– Почему ты хочешь мне помочь? А вдруг я всё расскажу?

– Нет, не расскажешь. Ты не с ними. Не медли, и ещё успеешь. Держи луну по правую руку и, не останавливаясь, иди на восток. Когда взойдёт солнце, выйдешь в долину ручьёв. Вдоль ручья спускайся к прииску, там будут люди, они тебе помогут.

– А почему ты сам так не сделаешь?

– Моё время ещё не настало. А твоё время уходит.

– Уже не могу, – повторил Клим.

Проводник недовольно хмыкнул и повернулся спиной. Однако Клим не хотел так быстро сдаваться. Он задумался, и неожиданно его лицо прояснилось.

– Кажется, я понимаю. Твой Пабло ведёт Бормана в западню?