Ломбард Проклятых душ. Книга вторая. Новый Альтаир (СИ)

Юноше, и в самом деле, хотелось этого. Они любили друг друга, но почему-то оба считали, что не могут быть вместе. Он не знал, но в тот момент она мысленно прощалась с ним. Петрова с чего-то взяла, что должна быть с Геной. Но сейчас, утопая, - нет, морально умирая от любви, - в его светлых, прекрасных глазах, бедолага по собственной воле делала глоток из кубка страданий. Людмила знала на что идет, на что обрекает себя, но почему-то ей казалось, что поступает правильно. Глядя на цветные блики от прожекторов на золотых локонах истинного возлюбеленного, Петрова пыталась навсегда запомнить этот миг.

Анджей волновался. Все внутри него трепетало от переживаний. Она сейчас с ним, он в ее объятиях. Интересно, заметила ли, как юноша дрожит? Нет, скорее всего, нет… А “принц Арвиана” не понимал, как Люда, признавшаяся ему в любви, да и еще в присутствии его отца, может столь странно себя вести! Сегодня - да, а завтра уже - нет?! Что она чувствует к нему на самом деле? Неужели только издевается? Но…но так не хотелось думать об этом, пока играла мелодия. Пока длилась песня, ему хотелось наслаждаться каждой секундой проведенной с любимой…

*

Дима в то утро, поблагодарив родных Рика и Даши за приглашение принять участие в выкупе, поздравив жениха и невесту, отправился в студию. Стрижевые очень обрадовались ему, ведь тот еще и на сорок минут раньше прибыл. И какое счастье, что вскоре и Дуня пришла! Можно начинать репетицию!

Дима и Евгения Александровна сидели у нее в кабинете и пили чай, и потом, когда приехала Тюльпанова, молодые люди поздоровались и ушли к Наилю.

Преподаватель перед занятиями спросил девушку, помнит ли она что он сказал ей накануне, и та взволнованно кивнула. Первый, как всегда, начал Дима, и, как всегда, исполнил свою партию превосходно:

- До станции “Отчаяние”

К тебе держу я путь…

Не будет их раскаяния:

Беды нам не минуть!

Потом вступила Евдокия, и на сей раз у нее получилось просто прекрасно!

- До станции “Отчаяние”

Меня прогнала Родина!

И до снегов ведь таяния

Держать меня настроена!

Исполнения обоих вышло очень проникновенно, искренне и в одном диапазоне, в одной тональности.

- Чудесно! А теперь следующий куплет, - сказал Наиль. - Тут у каждого по две строчки!

Дуня, приободренная успехом, пропела:

- Вернись домой, тебя молю!

Твой путь ко мне поспешен!

Дима отвечал ей:

- О, нет! Я так тебя люблю!

Я пред тобой не грешен…

- Отлично! - обрадовался Наиль. - А теперь еще раз этот куплен сначала! Закрепим!

Радуясь в душе, но с виду изображая волнение и испуг, певица пропела свой куплет. И партнер ответил ей:

- О, нет! Я так тебя люблю!

Я пред тобою, Стеша …

- Что-о-о-о?! - воскликнул Наиль.

- А? Что? - пролепетал юноша.

- Ты вместо: “Я пред тобой не грешен”, спел: “Я пред тобой Стеша”, - сказал преподаватель. - Что, сам не заметил?

Дима закрыл лицо руками на долю минуты и прошептал потом, снова глядя на Наиля:

- Простите… Давайте заново?!

- А что случилось, Митенька? - обеспокоено спросил мужчина.

- Сам не знаю. Наверное, разволновался. Сегодня возил с утра друга - его пригласили на Торжество Бытавухи к его подруге, и меня попросили принять участие в выкупе жениха. А мы со Стешей ведь чуть не поженились…

Евдокия стояла чуть в стороне и из-за спины преподавателя по вокалу бросала обиженные взгляды на юношу, прекрасно понимая, что обижаться на него не имеет права. Но она так ревновала Митрашу к его бывшей невесте, к его прошлому, к его настоящей жизни - его настоящего… В реальность Тюльпанову вернул голос Наиля Мунировича.

- Ну, давайте заново!

Взяв себя в руки, - нет, даже в ежовые рукавицы, - бедняжка Дуня продолжила репетировать, стараясь не думать о любви Димы и Стеши…

*

Тем временем Стеша уже пришла на работу. То, что произошло вчера вечером, не давало ей покоя. Она все время возвращалась в мыслях к произошедшему. А что, собственно, такого ужасного и важного случилось? В том-то и дело, что эта, казалось бы, мелочь, так и завладела сознанием бедолаги.

Так странно… Но, если раньше девушка, придя на службу в гардеробную, в первую очередь бежала искать Араика, чтобы обнять его, то сегодня ей хотелось избегать этого юноши. О! Слышать его шаги, голос, видеть стройную фигурку, эти локоны, сводившие с ума, чувственные губы, прекрасные глаза… Он вдруг открылся ей совсем с другой стороны! А что, если, и правда, Степанида начинала терять голову от сына Чарльза Никитича совсем не по той причине, что жалела, как младшего брата, а по той, что влюбилась по самые уши?! От такой мысли девушке становилось страшно, и она решила всеми силами, пока ее не отпустит, избегать подкрылыша, который, может быть, уже и никакой не подкрылыш!

*