Ломбард Проклятых душ. Книга вторая. Новый Альтаир (СИ)

- Ладно, я позвоню… - сказал юноша подружке, та кивнула, с какой-то дебильной улыбочкой, поправила козырек кепки, развернулась и развязной походочкой пошла прочь.

Меж тем с криком “Ненавижу тебя!” Араик залетел в ресторан, где столкнулся с не успевшей отскочить Степанидой. Зухра Никитична кинулась за ним, схватила его за запястье, обернула к себе и влепила ему пощёчину.

- Не смей меня позорить! - потом, чуть переведя дух, обратилась ласково к гардеробщице: - Стешенька, ты ведь знаешь, где уборщица хранит ведра и весь свой инвентарь? - и девушка кивнула. - Дай этому бессовестному! Пусть в туалете уберётся!

- Что-о-о-о?! - завопил Араик.

- Что слышал!

- Ничего я мыть не буду! - он рванулся было мимо тетки к дверям, снеся столик в восточном стиле, но родственница схватила юношу за локоть.

- Никуда ты не пойдешь! Опять снюхаешься со своей шпаной! Еще раз увижу всю твою гопоту у своего ресторана, я полицию вызову! Ты понял меня? Сейчас же иди мыть туалеты! Ты у меня их каждый раз станешь мыть, когда выкинешь номер! - она улыбнулась: - Стешенька, будь добра.

Та кивнула, тихо сказала юноше следовать за собой и направилась по длинному коридору мимо картин в тяжелых рамах с одной стороны и окон - с другой. Зухра грубо толкнула племянника в спину, и тот побежал за девушкой. Ему очень не хотелось этого делать, но иного выбора не имелось.

Они прошли по коридору и спустились по красивой, витой лестнице вниз в красиво убранный холл, со стенами, выкрашенными в изумительный, “китайский-красный” цвет и украшенными золотистым багетом. Стеша всегда удивлялась, почему в ресторане, который звался хачапурной, такой стиль: смесь Азии и…элитного борделя из древности. По крайней мере, яркий алый цвет в сочетании с такой же яркой позолотой у девушки почему-то твердо ассоциировался с тысячелетними фильмами про куртизанок. В помещении стояла тишина, и витал ванильный запах: на полках были диффузоры, ароматизаторы во флаконах с тростниковыми палочками (последняя мода сейчас на них!). Там же, в холле у уборных, рядом с прекрасными раковинами, с роскошным, в золотой раме, огромным зеркалом во всю стену, за такой же красивой дверью располагалась совсем не красивая подсобка для уборщицы. Даже не подсобка, а, скорее, комнатка.

- Вот, - нервно сказала Стеша Араику, - иди сюда!

Он, злой как собака, словно бы это она, а ни тетя, принудила его к столь “унизительному труду”, подошел.

- Вот ведро, в него, - вот тут, - нальешь воду. Вот тут перчатки резиновые, вот чистящие средства…

- Сейчас… - успокоившийся юноша подошел к зеркалу, чтобы собрать волосы в хвост…

Черные локоны, блестящие, наверняка, мягкие… Он был симпатичный, даже очень, но было в нем что-то от ребенка, хотя и одевался и вел себя, как дешевка.

Араик, взглянув на себя в последний раз в зеркало, обернулся к Стеше. Он тихо попросил ее показать еще раз, как наливать воду. Она положила мобильник на столешницу у мойки и подошла к подсобке.

- Вот тут видишь…? Да подойди ты ближе! Вот… - прямо в подсобке, достаточно большой, имелся кран. - Вот ставишь в это кафельное ограждение ведро и включаешь воду… Понял…?

- Да-да, а что… - и тут у него зазвенел телефон. - Ты можешь последить, чтобы не перелилось?! Я сейчас вернусь, честно.

Юноша забежал в дверь, на которой вензелями была написана буква “М”.

- Оохх! - нетерпеливо вздохнула Стеша.

Она хотела было уйти, но что-то не дало ей этого сделать. Араик меж тем убежал в уборную, заперся там, но его отдельные фразы все-таки долетали до девушки. Он разговаривал с какой-то Сонькой Лысой, с которой, судя по всему, переспал, и теперь боялся, что кто-то расскажет некой Аглашке Волчаре. Вода давно набралась, а племянник Зухры все не возвращался.

- Ну, блин, свяжись себе на голову! - Стеша перекрыла вентиль крана и быстрым шагом направилась к туалетной двери. Она хотела зайти, но тут спохватилась - это мужские, - и просто громко постучала.

Наконец-то какой-то перепуганный, но раздраженный, Араик вылетел и начал орать, чтобы та перестала шуметь.

- Замочи сейчас же! - накричала Стеша. - Вода набралась! Иди мой свои туалеты!

Какой-то он был мерзкий, этот Араик. Матом кроет как сапожник и, оказывается, не двадцать ему, как ей наврал ранее, а семнадцать. Еще и спит со всеми подряд гопницами, судя по разговору. “Дима, ты был прекрасен!” - с тоской подумалось девушке. Она развернулась на каблуках, чтобы уйти, как племянник Зухры окликнул ее, что, мол, неужели она уйдет и не поможет слабому юноше.

- Послушай ты, - обернулась девушка, - я с такими, как ты, дешевыми лохами, не “галантничаю”! Мне на твою рожу противно смотреть!

- Сама, можно подумать, олигархиня! Можно подумать, что ты лучше меня!

- Я лучше твоих девах-гопниц!

- Ой-ой-ой! Нищесбродка! Интересно знать, а с какими ты “галантничаешь”? - сложил руки на груди мальчик-гопник.

- С утонченными, нежными, благородными, для которых слова “честь”, “любовь” и “преданность” - не простые звуки! Для таких не жалко и звезду с неба достать, и умереть с его именем на губах, если придется!