Ломка

Скоро между стариками и внуком возникла негласная договоренность. Когда наступал вечер, Андрей, задернув занавески и удобно расположившись на стуле, брал на руки кошку бродячей породы и под монотонную бабушкину речь, освещавшую все прелести и тяготы деревенского быта, дремал. Физическая усталость уходила куда-то, обычное восприятие действительности сковывало язык и под непрерываемый теперь ничем бабушкин монолог голова, свободная от суеты, предубеждений и присущих человеку черно-белых суждений, обретала новую жизнь. В эти минуты с нечеткой гранью между грезами и реальностью слова бабушки о людях и их жизни, верности и предательстве, веселье и кручине становились застывшими картинами в ярких красках, которые словно бы писались так, что выхватывали самое существенное и откидывали наносное и ложное. Скупые реплики деда, вворачиваемые к случаю, были своеобразным конечным мазком по полотну событий, и картина становилась завершенной. За короткие летние вечера Андрей, не зная деревенских в лицо, пытался составить их примерные психологические образы.

***

— "Сынок, дай, пожалуйста, 10 рублей. Завтра у меня пенсия — возверну".

Сын, Кирилл Прокопенко, стоявший прислонившись к магазинному прилавку, не удостоил мать даже беглым взглядом. Он продолжал ворковать с молодой продавщицей хакасочкой, которая беззастенчиво кокетничала, расхваливая достоинства завезенных вчера китайских яблок.

Кирилл Прокопенко был, что называется, зажиточным деревенским жителем. У него имелась мясная лавка на центральном рынке, дававшая стабильную прибыль. У своих односельчан он закупал мясо по довольно высоким ценам, за что пользовался безмерным уважением кайбальцев. В меру пьющий, работящий, он был кроткого нрава, отдав бразды правления своей рябой дородной жене, расчетливой и смекалистой. У Кирилла было двое детей: Паша и Вера. Паша, дабы не забрали в армию, был определен в ХТИ. Дочь готовилась выйти замуж за перспективного парня из города и оставить отчий дом, перебравшись сразу же после свадьбы в трехкомнатную квартиру, со вкусом обставленную будущей свекровью. Злые языки в деревне поговаривали, что девка забрюхатела от Сережки Корастылева, живущего через дом от Прокопенко. Мать Верки, как судачили бабки, отвадила блудливого соседского парня, всячески скрепляя союз дочери с городским, который о беременности подруги ничего не знал, но даже и зная, ослепленный страстью к стройной красивой девушке, как говорили, все равно бы на ней женился.

Мать Кирилла, Василиса Прокопьевна, воспитывала сына одна. Вот уже минуло двадцать лет, как они перебрались из Аршаново в Кайбалы, которые были расположены близко от города, а, значит, Кирюша (так она его ласково называла) мог получить среднетехническое образование и стать большим человеком. Кирилл мать во всем слушался, не перечил никогда, и она, в свою очередь, души в нем не чаяла, баловала по возможности, любя послушать, как сын застенчиво благодарит ее. Кирилл выучился на электрика и стал работать в совхозе. Зарплату всю до копейки приносил домой, получая удовольствие оттого, что может отблагодарить мать. Отслужив в армии, вернулся домой, а Василиса Прокопьевна к этому времени уже подыскала ему работящую невесту — Люду Комарову. Помогла молодым построиться. Занятые деньги назад не взяла: лишь бы дети были счастливы.

— Ты мне еще 600 рублей не отдала. Как вернешь — приходи, — сказал Кирилл и снова повернулся к продавщице.

Василиса Прокопьевна как-то сразу осунулась на лицо, ссутулилась и виновато поспешила к выходу.

— "Мальчик мой совсем замотался. У внучки свадьба на носу, за Павлика платить надо, да еще теплицу строить удумал — ну чисто хозяин. Зачем я ему теперь? У него своя семья, свои заботы. Обуза я ему. Материнский долг я перед ним выполнила, дальше жить незачем — удушусь. Бог милостив — простит", — думала старая женщина по дороге к дому.

***

— Тварь, падла зажравшаяся. Говорил Антонычу, чтобы насчет автопогрузчика с ним побакланил. Все полегче клиентов затаривать будет. За скотину нас, падла, держит.

— Угомонись, Антоха. Шеф сам к этому придет. У всех оптовиков цены одни и те же, но на это по фигу. У нас скорость обслуживания низкая, из-за этого куча клиентов срывается.

Антон Тимохин и Егор Кудрявцев пришли на работу пораньше и, ожидая прихода остальных, резались в дурака в специально отгороженном для грузчиков помещении.

В это утро Андрей решил приехать на работу пораньше. Мужики не могли увидеть его, так как сидели к входу спиной. Из случайно услышанного разговора он не упустил ни слова. С невозмутимым видом он пересек прокуренное помещение, разделся и, открыв кабинку, начал напяливать на себя липкую от сахара робу. Чувствуя горечь от оскорбления, нанесенного его отцу, покрылся испариной. К горлу подкатил комок, и Андрей, отвернувшись в противоположную от грузчиков сторону, стал рассматривать бело-голубую пополам стену.

— Что-то здесь запахло падалью, — резко развернувшись, бросил Андрей, дав волю нахлынувшим чувствам.

— О чем ты? — смутился Антон.