Ломка

— Я пришел сюда, чтобы бросить вам в лицо горькую правду, — горячо начал Андрей. — Не прошло и трех дней, как вы навсегда попрощались со своим односельчанином… Он отравился, но мог бы жить! Умер он, но на его месте могли бы оказаться вы! Судьба избрала его, а вы должны были понять, что это предупреждение, сделанное вам. Разве можно сейчас оставаться на месте? Разве честно по отношению к нему и к самим себе оставить все, как есть? Вас травят, как подвальных крыс, а вы будете танцевать! Но не на полу! На неостывшем прахе своего товарища!.. Он взирает на нас с небес, а мы выжидаем! Кто следующий? Я вас спрашиваю: кто следующий?

Серега Бакаев, парень двухметрового роста с могучим торсом, подлетел к Андрею и рявкнул:

— Ты что это народ баламутишь, людям отдохнуть не даешь, падло? А ну катись отсель!

Два кулака обрушились на гиганта и повалили его на пол, не дав продолжиться разговору.

— Чем больше шкаф, тем громче падает! — констатировал Сага, потерев окровавленные костяшки о майку.

— Передай матери, гнида, что сегодня вашим спиртом я заправлю батин мотоцикл, — склонившись к Бакаеву, прошипел Митька.

— Я вас всех прикончу… За что? — заклокотал Серега.

— За что? За все хорошее! Не фиг под руку лезть! Сначала Ваньку верни, сука, а потом права качай! — взревел Белов и махнул своим парням, сидевшим в разных концах зала.

Парни вскочили с сидений. Словно горячие молекулы броуновского движения, они стали расталкивать нерешительных, направляя толпу к выходу.

***

По прошествии нескольких часов произойдет такое, что в районной газете "Сельская новь" будет значиться под заголовком "Варфоломеевская ночь".

Разъяренные отряды молодежи ворвутся в дома спиртовиков, станут бить стекла, крушить мебель и конфисковывать спирт. Корреспонденты республиканских газет на время забросят свои скучные заметки о повышении тарифов на электроэнергию, забудут о чиновничьем произволе, о законопроектах правительства и со всех концов Хакасии съедутся в село Кайбалы, чтобы увидеть участников погромов, глотать информацию из первых уст и на всех парах мчаться в редакции.

Рейтинг "Абакана" взметнется до небес. Статья журналиста Конева, взявшего интервью у зачинщиков ночных беспорядков, будет цитироваться на улицах и площадях городов.

Небывалый общественный резонанс, вызванный погромами, приведет к тому, что доблестная милиция станет осуществлять, может, и вовсе незапланированные на летний квартал рейды по изъятию спирта у населения.

Белов, Сага, Данилин Олег и многие другие ребята станут героями, борцами за справедливость. Цитата "Южно-Сибирского вестника" гласила: "С падением железного занавеса страну наводнили не только товары импортного производства, в Россию неудержимым потоком хлынули наркотики и дурные нравы, казалось бы, заставившие потерять поколение 80-ых… А оно живо. Примером тому может послужить кайбальский случай, когда не старшее или среднее поколение взялось покарать нечистоплотных граждан, а деградирующая, на первый взгляд, молодежь".

Неизбалованные вниманием деревенские ребята будут наперебой хвастаться своим вкладом в "горючий мятеж" (под таким названием он войдет в историю), выносить на обсуждение общественности свои мысли по поводу того, как де всем плохо живется и как пора де что-то менять.

Не останутся в долгу и спиртовики. С их стороны посыпятся заявления в адрес участников погромов, но встречных исков будет намного больше, и дела замнутся.

Только про Андрея в прессе не будет сказано ни одного слова. Он откажется давать интервью по причинам, понятным только ему, а его товарищи, озабоченные собственными персонами, забудут упомянуть своего нового знакомого.

***

— Откройте, пожалуйста, дверь, — спокойно попросил Андрей.

Он стоял на лестничной клетке старой двухэтажки вместе с десятью ребятами, пошедшими за ним.

Парни в ту ночь разделились на три группы. Большая часть, человек 15-20, повалила за Беловым. Шесть парней отправились вслед за Данилиным Олегом.

— Зачем? — ответил старушечий шепот из-за двери.

— Хочу спирт купить.

Дверь, взвыв несмазанными петлями, приоткрылась. Изборожденное морщинами лицо с седыми всклоченными волосами показалось в дверном проеме.

— Давайте деньги, — устало крякнула старуха.

Пакерман Дима подставил ногу между косяком и дверью. Злобно улыбнувшись, сказал:

— Все, старушенция, — отторговала свое. Залетай, пацаны!

Глазам ввалившихся предстал убогий коридор. Обшарпанный, давно небеленый потолок с коричневыми пятнами из-за постоянного протекания от верхних соседей казался крышей тюрьмы. Со стен струпьями свисали клочки обоев. Смрадный запах нечистот и сгоревших семечек наполнял дом. Казалось даже, что с невыносимой вонью здесь поневоле давно сдружился каждый сантиметр.

— Где спирт? — спросил Спасский, но ответа на вопрос не последовало. — Все обыскать, раз хозяева молчат.

Ребята разбрелись по комнатам и с бешеным восторгом безнаказанности подняли дом верх дном.