Ломка

— Скотина, скотина, — весело произнёс подошедший Митька. — Давай-ка, скотина, домой собираться. Полежал и хватит.

Белов поднял Ваньку с земли, перекинул его руку себе через плечи и повёл пьяницу домой.

— Ты — человек, и я — человек. Ты — человек, и я — человек, — всю дорогу твердил Забегаев, а Митька молчал.

— Ну чё ты, Андрюха, так на меня смотришь? Чё ты знаешь о жизни, маменькин сынок. Я армию прошёл, дедовщину. Ты знаешь, как меня долбили? Долбили так, что опухоли на ногах как опара из сапогов вываливались. Я терпел и зарёкся тогда, что, когда сам стану дедом, духов трогать не буду. И не трогал, чёрт тебя подери! Мне хотелось их в клочья рвать, растерзать на куски, как обезьяна газету! Но я терпел и со своими пацанами постоянно схватывался, чтоб не трогали… По уставу гонял, а трогать — не трогал! И ты думаешь, я сломал дедовщину? Хрен там, маменькин ты сынок, студентик ты вшивый, сволочь ты поганая! С моего двора пацан попал во взвод, где я служил… И пишет матери, что его там долбят, измываются над ним. Я их не трогал, а они его… погань. — Санька впал в истерику. — И эту лежащую под забором дрянь надо мочить, чтобы она сдохла поскорей! Иначе такие твари весь мир заполонят!

— Успокойся, — жёстко сказал Андрей. — Хватит хлюздить. Да, я не ходил в армию, но обязательно пойду… С дедовщиной он боролся, герой вшивый. Твой опыт — это не геройство, а банальная человечность. Да, я пойду туда, но не за тем, чтобы соплежуям на вроде тебя было, что ответить.

— Там даже офицеры — суки! Ты просто не сталкивался, — заорал Санька.

— Столкнусь, значит… Ты ж столкнулся в один прекрасный день, и я столкнусь. Только ты не про офицеров сейчас говорил, а про офицерьё. Это две вещи разные. А этого мужика ты обязан был пожалеть. Он итак скоро умрёт. Жизнь тебе проверку устроила. Каждый день нам она проверки готовит, и сегодняшний экзамен ты сдал на кол. Поздравляю… Легко жить среди достойных людей, и самому быть при этом нормальным, но тяжело и почётно находиться там, где твоя работа произойдёт впустую, где с мёртвой точки ни при тебе, ни после тебя ничего не сдвинется. Терпеть надо, стиснув зубы, — понял?

— Во что же тогда остаётся верить? — спросил Санька.

— А верить надо в то, что не будь тебя в данное время, в данном месте с твоими отвергнутыми всеми понятиями, — Земля бы сошла с привычной орбиты, — выверено сказал Андрей.

— А я хочу жить хорошо и не замечать дерьма вокруг… И теперь так и буду делать. Пусть крутятся, как хотят. С этого дня я просто перестаю их замечать. Плевать мне на них с высокой колокольни.

— Знаешь, что мне в голову сейчас пришло. Эти тёмные люди — они же наши учителя, которые своей духовной или телесной немощью показывают нам, как не надо жить. Этому кому-то тоже учить надо. Они и учат, с успехом преподают зло. Магистр отъявленных негодяев или пьяниц, — как тебе?.. По-моему, звучит. Представь, что ты подлец. Но кому, скажи мне, ты будешь сочувствовать в фильмах?.. Правильно, вопреки всему положительным героям. Так в человеке заложено, Саня. И, слава Богу, что так, а не иначе.

Интересное впечатление произвёл разговор на стоявших поблизости девчонок. Для них слова Спасского явно нуждались в переводе. С английским языком, вероятно, были знакомы не все. Только по тому, как на Санькином лице агрессия переросла в нечто другое, девушки определили, что сказанное Андреем — это правильно и умно.

***

Каждые прошедшие сутки Андрей привык оценивать по пятибалльной шкале. Подводить итоги в городе можно было уже по возвращению из университета, в деревне же такая спешка была не допустима. Лишь лёжа в постели, где случайность появления нового события была наименьшей, Спасский брался за выставление отметок в мысленный дневник. Но даже в кровати это было сделать не легко. Анализ поступков говорил, что обычная пятибалльная шкала в сельских условиях не подходит, но он не стал её менять. Чтобы уровень оценки поступков был максимально справедливым, он ввёл понятие цвета. Иногда от этого "двойки" и "тройки" были белого окраса, а "четвёрки" и "пятёрки" чёрного. Сегодняшним днём Андрей был вполне удовлетворён, а собой нет. Чтобы спокойно уснуть ночью для своего же здоровья и нормального настроения, нужно было утром, в обед или вечером что-то хорошее сделать или сказать. Спасский почему-то на сто процентов был уверен, что ежедневный разбор поведения происходит у каждого. Ни капли не сомневаясь в этом, он даже на данную тему ни с кем не заговаривал.