Ломка

— А сейчас будет кулачный бой "стенка на стенку". Я была против, но ребята настояли. Запрещено бить ногами и ударять в паховую область. Я надеюсь, что драка пройдёт честно, по правилам.

— Посмотрим, — хмыкнул Дерябин.

— Типа честно. Хэ, — сказал Горилла.

— "Как мне надоели эти драки. Они до того мне надоели, что сегодня я приму участие. Как уже осточертело разруливать конфликты, выступать миротворцем, уговаривать каждого", — подумал Спасский и вклинился в центр кайбальской линии.

— Ты чего, Андрюха? С нами что ли? — удивился Кореш.

— Я теперь всегда с вами. По всему мне так на роду написано.

— Держись за меня, братан — не пропадёшь. Отвечаю — не пропадёшь, — сказал Санька и перебрался поближе к Андрею.

— Слышь чё, второй номер, — тихо сказал Митька Саге. Ты за Спасом приглядывай, телохранителем, короче, у него будь. Всякую здравую голову беречь надо, а то потом проблем не оберёмся.

— Угу, — ответил Сага, мгновенно выпал из линии и встал рядом с Андреем.

Странным образом Брынза, Забелин и Данилин тоже решили, что их место в центре.

Дерябин ухмыльнулся. Намётанным глазом бывалого бойца он сразу увидел, что по какой-то, пока непонятной ему причине, противник оголил фланги и сформировал ударную группу в центре.

— Горилла. А Горилла? Как думаешь, почему они края ослабили? В чём фишка?

— Не знаю. Моё дело — рожи бить, а твоё — думать.

— До чего же ты всё-таки тупой. Вот я, кажется, понял что к чему. Да, кажется, понятно. Узнаёшь того парня, который галстук с шеи снимает? Он, дорогой ты мой шатун из-под валежника, твой. Его, распрекрасный ты мой косолапый мишка, надо вырубить первым… Сможешь?

— Не-е-е, его не трону… Хороший парень.

— А кто тебе сказал, что его надо трогать? Я тебе такого не говорил. Ты мне, разлюбезный волосатый друг дорожку расчисти, а там я уж как-нибудь сам. А теперь давай-ка невзначай передай по цепочке, что Весёлому, Пыренку и Толе Кузнецову надо срочно переместиться на левый край, а Рыжему с братьями на правый. Только спокойно, без лишнего кипиша.

— Зачем? — спросил Горилла.

— За тем, гора, поросшая лесом, — психанув, заорал в ухо товарища Дерябин.

— Все готовы? — спросила Надежда Ерофеевна.

— Да, — посыпались выкрики.

Таранный центр кайбальцев, выстроившись наподобие журавлиного клина, быстро набрал разгон и врезался в гущу соперника. На самом деле гущи не было, потому что по знаку Дерябина подсинцы организованно расступились, оставив для встречи с врагом вечно запаздывающий монумент — Гориллу. Он и принял первый удар на себя, положив на асфальт бежавших в авангарде Брынзу и Кореша. Через секунду на ревущий монумент налетела разъярённая стая. Так вышло, что Спасского занесло на грудную клетку, и ему показалось, что даже морские волны, накатывая на скалы, не встречают такого отпора; он просто стёк под ноги Горилле. Монумент пошатнулся, но выстоял, а потом стал сильно напоминать рождественскую ёлку, на которой сразу повисли все кому не лень. Пытаясь избавиться от лишнего груза, бедный подсинец закружился волчком и от отчаяния успешно столкнул лбами две вцепившиеся в руку гирлянды, которые разбились о землю уже без сознания. Кайбальцам было уже всё равно, что их атакуют со всех сторон, предательски молотят по спинам; что наваленные в радиусе пяти метрах от Гориллы тела их товарищей образовали стонущую кучу, над которой потешались девушки и взрослые. На всё это было уже наплевать, потому что все теперь хотели только одного — свалить Гориллу.

— Харэ, — крикнул Дерябин, напоследок съездил Гадаткину по лицу, а потом подал ему руку.

Водонапорная башня не наблюдала возле себя такого столпотворения с тех пор, как на её вершине лет восемь назад повесился Варганов Михаил. Много воды утекло с того времени, и теперь праздничный повод собрал кайбальцев всех вместе на самом краешке деревни. Сколько-нибудь значимые события случаются в русских деревнях редко. Отвыкли крестьяне гулять и работать, и вместе с тем сохранилась в этих людях, за которыми закреплена Богом земля та самобытная изначальная живинка, дающая им право считаться наследниками Святой Руси. И наследниками самыми главными. Живинку эту не всякому дано разглядеть, запрятана она от чёрного глаза. Чтобы на неё натолкнуться, надо поселиться в деревне и дышать сельским воздухом, слушать степенные разговоры мужиков и просыпаться с первыми петухами, вылавливать сома на воронках и мчаться без оглядки по изумрудному лугу, собирать в лесу грибы и видеть с какой трепетной любовью доит бурёнку деревенская девушка, вздыхая о любимом.