Ломоносов: к 275-летию со дня рождения

Петербургская Академия предоставляла неплохие возможности для исследовательской, научной работы. При ней существовали кунсткамера, обсерватория, физический кабинет, анатомический театр, ботанический сад, географический департамент, инструментальные мастерские, типография, библиотека, архив. Академия обладала весьма совершенным по тем временам инструментарием. Влияние академии на русскую культуру увеличивалось благодаря тому, что в ее ведении находилось почти все гражданское книгоиздательство. Ей было передано печатание «Санкт-Петербургских ведомостей»; с участием академиков, адъюнктов и переводчиков начали выходить Примечания к «Ведомостям». С 1728 г. стали издаваться труды — «Commentarii Academiae Scientiarum Petropolitanae»[3] («Комментарии Петербургской академии наук»), которые приобрели широкую известность среди зарубежных ученых.

В трудах, публикуемых академией, вырисовывалась картина мира, противоположная средневековой. Исчезло представление о двух принципиально различных сферах — земной и небесной, его заменило сознание единства универсума. Конечные причины были заменены действующими, и только последние стали считаться единственным источником истинного знания. Благодаря тому что в механических процессах причинно-следственные отношения выступают в форме, допускающей упрощенную интерпретацию последних, они завоевали признание абсолютных, фундаментальных отношений.

Вместо понятия покоя, главенствующего в аристотелевской физике, на первый план выдвинулось понятие движения. То, что природные явления представляют собой прежде всего определенный вид движения, становилось непререкаемым положением науки. В движении видели универсальное орудие, производящее все многообразие явлений природы.

Естественнонаучное познание, вскрывающее причины предметов, явлений, основывается на исследовании движения, его закономерностей — эта мысль занимала в русской литературе большое место. Первое изложение на русском языке трудов Петербургской Академии наук, издаваемых на латыни,— «Краткое описание Комментариев Академии наук, часть 1 на 1726 г.» — открывалось статьей «О первых учения физического фундаментах», в которой появление науки Нового времени непосредственно связывалось с успехами в изучении движения. Русское общество приучалось к мысли, что наука утверждается «по большей части на познании движения» (65, 48). В «Обстоятельных известиях о тех ученых письмах, которые от королевской академии наук в Париже обыкновенного по вся годы награждения удостоены были», помещенных в Примечаниях к «Ведомостям» (1740, ч. 12), рассказывалось, что Парижская академия начиная с 1720 г. обращается к ученым мира с темами, наиболее заслуживающими научного изыскания; первой среди них была тема «о силе и свойствах движения вообще». Выбор ее понятен, так как «основание натуральной науки утверждается на свойствах тел и движении вообще» (65, 51).

Движение в точных количественных характеристиках легло в основу естественнонаучного объяснения процессов и явлений реальности. Разнообразные качественные изменения оказались поверхностным эффектом строго количественных изменений, составляющих природу вещей. Вместо мира расплывчатых свойств и зримо воспринимаемого бесконечного многообразия возникал систематизированный мир точных измерений и строгих определений.

С точки зрения механистического детерминизма причины являлись не только естественными и, следовательно, доступными познанию — они представлялись источником знания, лишенного какой бы то ни было неопределенности. Девизом науки стали слова: истинное знание — только через знание причин.

Разумеется, причина всех причин понималась метафизически. Однако требования научного профессионализма заключались в том, чтобы по возможности свести на нет участие этой единственной метафизической причины.

Естественнонаучная картина мира основывалась на представлении о едином универсуме с естественными законами, вполне доступными человеческому разуму, использующему эмпирико-дедуктивный метод и механические модели. В Петербургской Академии наук Ломоносов смог ощутить атмосферу науки Нового времени, однако пребывание его здесь не было длительным. Его ожидала поездка в Германию.