Лондон

И в самом деле со всех сторон вдруг захлопали зенитки, а с неба донесся монотонный гул приближавшихся бомбардировщиков.

Чарли не собирался расставаться с золотом, а Силверсливз был столь же настроен стоять насмерть, чтобы пожарный чего не стащил. Уже рвались бомбы, но ни один не шелохнулся. Разрывы звучали все громче.

– Я подам на вас рапорт! – пригрозил Силверсливз.

– Да на здоровье! – огрызнулся Чарли.

Затем грянул взрыв. Чарли подумал, что бомба упала примерно в сотне ярдов позади Силверсливза. Вспышка и грохот оказались такими мощными, что он секунд двадцать не понимал, что стряслось. Затем осознал, что бесчувственное тело Силверсливза лежит на другой стороне воронки – на полпути от места, где он стоял.

– И шею хорошо бы сломал, – буркнул Чарли.

Он вернулся к монетам и начал быстро набивать ими сапоги. Десять, двадцать, тридцать… Парень зачерпнул в четвертый раз, когда понял, что ему крышка.

Фугасная бомба перед падением издает пронзительный вой. Чарли наслушался за последние пару недель. Он стал специалистом в предощущении их удара. Услышав над головой характерный визг, он сразу уловил тонкую разницу. Бомба летела прямо на него.

Доггет заполошно метнулся к стенке. Нагруженные золотом сапоги тянули вниз, но он бешено карабкался вверх, кроша щебенку и землю. Чарли все еще нелепо полз, когда бомба ударила точно в место, где он стоял двумя секундами раньше. Он продолжил лезть, пока не достиг вершины. Бомба так и не разорвалась.

Чарли присел на край и заглянул вниз. Его трясло. Бомба, все восемьсот ее фунтов, наполовину зарылась в землю именно там, где схоронили золото. Силверсливз так и лежал без сознания. Чарли глазел на бомбу, почти уверенный, что сейчас рванет. Неразорвавшиеся боеприпасы встречались и могли сработать в любой момент. Парень подумал, что надо бы кликнуть на помощь и вытащить Силверсливза, но вопрос, конечно, уперся в золото. Похоронило ли его бомбой целиком, или можно набрать еще? «Если мне повезло не погибнуть от „мессершмитта“ вчера и от бомбы сегодня, – подумал он, – то повезет и с золотом». Спустившись в воронку, Чарли двинулся к бомбе.

Стало светлее. Должно быть, пламя объяло соседние здания – стена огня вдруг встала позади него, достигнув небес. В ее свете он увидел возле бомбы одинокую золотую монету – и все. «Я знаю, в чем дело. Бог щадит мою жизнь, но хранит от соблазна, – подумал Чарли. – Едва я решаю, что заживу богачом, как Он хоронит деньги под восьмьюстами фунтами взрывчатки». Он медленно потянулся за монетой и аж подпрыгнул, когда за спиной раздался рев. Крутнувшись на месте, он поднял взгляд и узрел поистине яркое зрелище.

Сэр адмирал Уильям Барникель уставился в яму, стоя на краю воронки и став еще грознее и больше на фоне пламени, вздымавшегося к небесам, да с рыжей бородой, которая сама чуть не горела. Воздевши длань, он наставил ее на Чарли, как некое мстительное скандинавское божество.

«О боже, – пронеслось в голове несчастного Чарли. – Он застукал меня с поличным».

Но адмирал Барникель понятия не имел ни о Доггете, ни о его римском золоте. Доехав до собора Святого Павла, он увидел одно: фигуру Силверсливза, сброшенного ударной волной в воронку, да отважного тщедушного пожарного с белой прядью, который спустился к неразорвавшейся бомбе, чтобы спасти инспектора.

– Молодчина! – прогремел он. – Бог свидетель, вы достойны медали! Держитесь! Я иду! – Полезши в кратер собственной персоной, адмирал Барникель восклицал: – Вам, старина, в одиночку его не вытащить! Ну-ка, взялись!

Чарли ухватил Силверсливза за длинные ноги, Барникель – за руки, и они выволокли бесчувственного инспектора на проезжую часть, где адмирал остановил карету «скорой помощи» и приказал двум женщинам везти его прямиком в больницу Святого Варфоломея. Спустя секунду Хелен увезла Силверсливза, уложенного в задней части фургона и все не приходившего в себя.

– Ну а теперь давайте со мной! – бодро вскричал адмирал. – Назовите имя и станцию. – Он повел Чарли к своему автомобилю. – Да и отсюда лучше убраться, – понизил он голос. – Такую притихшую дрянь не поймешь. Бог знает, когда рванет.

Она рванула через тридцать секунд.

Изможденный Перси вернулся с большого пожара на пивоварне в девять утра. Дженни не сказала ему о Мейзи.

– Его не было всю ночь, и он захочет быть рядом. Пусть поспит, – настоял Герберт.

И брат остался в неведении до самого вечера.

Когда же домой возвратилась Хелен Мередит, ее ждало потрясение: дом полностью разрушила фугасная бомба. Ей с первого взгляда стало ясно, что выжить не мог никто. Она еще стояла среди руин, не будучи в силах осознать случившееся, когда из-за угла вышла Вайолет.

– Невероятно, моя дорогая, – объяснила она. – У меня было предчувствие сильнейшей опасности, и я отправилась в метро на Слоун-сквер. – И доверительно продолжила: – Как будто кто-то по могиле прошел. – Сказав так, она просияла, взглянув на обугленные развалины своего дома. – Ну разве я не везучая?