Лондон: биография

Но преступников не всегда карали прилюдно. В Ньюгейте была «давильня» для тех, кто отказывался признать себя виновным. Здесь их раздевали, «помещали в низкие темные камеры, накладывая сверху столько железа, сколько они могли выдержать, и даже более, и оставляли в таком положении, пока они не умирали». На одной гравюре XVIII века изображен преступник, некий Уильям Спиггот, находящийся в ньюгейтской «давильне»: он лежит обнаженный на голом полу, а его руки и ноги вытянуты и прикованы к крюкам, вделанным в стены. На груди у него деревянная доска, нагруженная железными болванками. Один тюремщик, с ключами, стоит над ним, а другой, со свечой в руке, наклоняется, чтобы посмотреть на страдания осужденного. Эта пытка наподобие средневековой (она называлась «казнью через давление») существовала до 1734 года — красноречивое свидетельство варварской жестокости городского правосудия.

В свете подобных фактов представляется вполне логичным и то, что к концу XVIII столетия количество людей, отправляемых на виселицу, возросло. Например, в 1763 году за один месяц «в Новую и Кларкенуэлльскую тюрьмы за грабежи и прочие преступления было посажено почти сто пятьдесят человек». В «Ежегодном вестнике» говорится, что «тюрьмы были буквально переполнены несчастными заключенными, кричавшими: „Всех не перевешаете!“». Что ж, можно было хотя бы попытаться это сделать.

Однако места, где вершилась расправа, вскоре пришлось сменить на другие. Поскольку городская знать предпочитала селиться к западу от Сити, традиционный маршрут от Ньюгейта к Тайберну стал проходить вплотную к фешенебельным кварталам, примыкавшим к Оксфорд-стрит. Поэтому в 1783 году власти перенесли виселицу в сам Ньюгейт, после чего церемонии проводов приговоренных в последний путь оказались пресеченными, так сказать, «в зародыше». Лишившись любимого развлечения, народ почувствовал себя обделенным, и даже высокообразованные лондонцы сошлись на том, что к этой давней традиции следовало бы отнестись более бережно. «В наш век все словно помешались на нововведениях, — сказал Босуэллу Сэмюэл Джонсон, — и даже Тайберн не захотели оставить в покое… Нет, сэр, я не считаю это улучшением: его оправдывают тем, что казни-де привлекали много зрителей. Но они и должны привлекать много зрителей! В противном случае они попросту не достигнут своей цели. Прежний метод как нельзя более устраивал всех участников: публике нравилось шествие, а преступник получал моральную поддержку. Зачем надо было все это отменять?» У Босуэлла, пожалуй, нашлись бы и свои аргументы в поддержку того же мнения. Он тоже был неравнодушен к публичным казням («Это место обладает для меня какой-то мрачной притягательностью», — написал он однажды о Тайберне) и много раз наблюдал за тем, как преступников вешают в Ньюгейте, из удобной квартиры начальника тюрьмы Ричарда Акермана.

Первое ньюгейтское повешение состоялось 9 декабря 1783 года, но очень скоро новое изобретение — опускающийся люк виселицы — испробовали и на других жертвах. Через несколько дней после оглашения смертного приговора в зале суда в тюрьму поступало распоряжение о приведении приговора в исполнение и преступника переводили в особую камеру. В «Ньюгейтских хрониках» описывается, как осужденные проводили свои последние часы перед выходом «на сцену». В первую ночь в камере смертников «страшное осознание надвигающегося удара не дает спать почти никому», но позже к людям возвращается сон. «Кроме того, осужденные редко страдают отсутствием аппетита, — пишет тот же хроникер. — Они едят с удовольствием вплоть до самого последнего момента». Некий итальянец, приговоренный к смерти за убийство француженки на улице Хеймаркет, ел «непрерывно и с жадностью», словно хотел как следует насытиться перед уходом из жизни. Другой заключенный, по имени Джеффри, — он повесил своего ребенка в подвале на Севен-Дайалс, — едва переступив порог камеры смертников, заказал себе жареную утку.

За час до казни приговоренного переводили из камеры смертников в специальное помещение — «холодную комнату», — где палач связывал его, прежде чем отвести на эшафот. Передвижную «машину смерти» доставляли на Ньюгейт-стрит с помощью лошадиной упряжки. Это был помост с тремя параллельными брусьями (перекладинами виселицы) на опорах. На части помоста, примыкавшей к тюрьме, имелась крытая платформа; здесь были сидячие места для шерифов, а зрители просто стояли вокруг. Посередине помоста, под перекладинами, находился люк размером десять на восемь футов. Казнь всегда назначалась на восемь утра, и за несколько минут до этого часа шерифы выводили приговоренных. По сигналу (падению специального флажка) засовы, держащие крышку люка, отодвигались, и те, кто стоял на ней, падали вниз с петлей на шее.