Лондон. Биография

Более мощно выполненная гравюра Холлара – это, вероятно, самая красивая и гармоническая из всех лондонских панорам. В этом произведении Лондон предстает неким всемирным городом, чьи горизонты едва видны глазу. Художник стоит на крыше церкви Сент-Мэри-Оувери на южном берегу Темзы, поэтому передний план гравюры занимают впечатляющие скопления крыш и фасадов у Лондонского моста. Дымовые трубы и окна, черепичные и деревянные крыши общей массой своей выражают мощное присутствие города, уже утвердившегося и за южным концом моста; на Темзе, помимо бесчисленных небольших лодок, можно насчитать почти восемьдесят крупных судов, а сама река являет собой огромное вместилище света и пространства, придавая Лондону некую особую монументальность. На южном берегу, где среди крыш и дымовых труб Холлар открывает нашему взгляду два коротких отрезка улиц, различимы и более живые, мелкие подробности. Мы видим собаку, всадника, гуляющие пары, там и тут одиночные фигуры; все это навеки замерло, запечатленное художником как часть лондонского узора. С занятого Холларом высокого наблюдательного пункта виден обнесенный стеной сад, а за ним два круглых здания, помеченные надписями «Глобус» и «Медвежья травля». Еще дальше лежат поля, где пасутся лошади. Северный берег Темзы покрыт лесом крыш и церковных шпилей; хотя шпиль собора Св. Павла был сожжен молнией примерно восемьюдесятью годами раньше, его здание по-прежнему доминирует на заднем плане, выделяясь на фоне неба. Оно высится над улицами и речными берегами, где люди либо работают, либо дожидаются судна или кареты. На востоке – от Тауэра до Шадуэлла – идет сплошное строительство, на западе видимая полоса города простирается до Уайтхолла. Создается впечатление кипучей деятельности в величественной перспективе, впечатление города в одеянии славы. Дополняют картину фигуры античных божеств, которые словно бы представляют нам панораму и сами же ей аплодируют; в частности, над собором Св. Павла парит фигура Аполлона.

Это, возможно, прекраснейшее изображение Лондона из всех и, безусловно, лучший запечатленный облик города, каким он был до Великого пожара 1666 года. Более поздние карты, выполненные Норденом, а также Ньюпортом и Фейторном, по стилю и духу напоминают первую грандиозную карту, гравированную на меди. Точно так же знакомая всем нам современная схема лондонского метро лишь развивает и дополняет первую такую схему, созданную в 1933 году с вполне конкретной целью. Ранняя схема метро не слишком точна по части местоположения станций и рисунка линий, но она оказалась настолько приятной эстетически, что в главном очертания эти не претерпели с той поры никаких изменений.

В 1658 году Вацлав Холлар создал еще одну гравюру, на сей раз изображающую западную часть города. Мы видим, что за прошедшие годы очередные участки полей, расчерченных изгородями и сельскими тропинками, уступили место площадям, улицам и зданиям. Есть дома в несколько этажей, есть поменьше и поскромнее, однако все они вписываются в приятный симметричный рисунок, которого, конечно, в действительности не было. Задним числом обращает на себя внимание и другое. Улицы и открытые участки полностью лишены человеческих фигур и каких-либо иных признаков активной жизни: город стал слишком большим для того, чтобы можно было даже символически обозначить присутствие в нем жителей, и он уже кажется некой громадной застроенной пустыней, безмолвно ожидающей уничтожения пламенем Великого пожара.

Размах этого уничтожения, этого опустошения виден по другой гравюре того же Холлара. Она была окончена в 1667 году и являет нашему взгляду сметенный с лица земли город: четыреста с лишним акров выбеленных очертаний. Схематически изображены развалины церквей, тюрем и главных общественных зданий, прочее же – пустое пространство с темными островами пощаженных огнем участков.

Спустя считанные дни после пожара появились, однако, различные карты нового, воображаемого Лондона. Это были чисто визионерские творения. В определенной мере они напоминают схемы городов, величественно застраивавшихся уже в XIX веке по заранее разработанным проектам, – например, Парижа или Нью-Йорка. Многие из лондонских градостроительных планов XVII века предусматривали решетчатую систему пересекающихся главных улиц, в которой важнейшие общественные здания связывались между собой большими авеню. Рен и Эвелин замышляли гуманный и цивилизованный город, возводимый по предначертанной схеме; некоторые их современники изобретали математически изощренные системы улиц и площадей. Эти благородные планы не могли, однако, воплотиться в жизнь, поскольку противоречили самой природе города, его внутренней сути. Древние основания Лондона лежат на такой глубине, что их не может затронуть никакой пожар, и дух этого места остался каким был.