Лондон по Джонсону. О людях, которые сделали город, который сделал мир

Если мягкотелость войск в Сингапуре привела Черчилля в смущение, то события в Тобруке привели его в ужас. Он как раз сидел с Рузвельтом в Овальном кабинете, и тут поступила новость, что в городе Тобрук в Ливии гарнизон численностью 35 000 человек капитулировал перед уступавшей в численности немецкой группировкой. «Одно дело — поражение, — размышлял он позже в своем дневнике, — а совсем другое — бесчестье». Но, пока Черчилль сомневался в силе духа и отваге британского солдата, другие начали сомневаться в Черчилле и его способности руководить.

Правящая партия стала проигрывать промежуточные выборы, и 25 июня в повестку дня палаты общин было внесено предложение о «недоверии общему руководству военными действиями». Во время обсуждения, которое состоялось в июле, на Черчилля набросились парламентарии от всех партий, включая лорда Винтертона (который был членом парламента Ирландии и поэтому имел право заседать в палате общин), который сказал: «Мы все больше сближаемся с интеллектуальной и моральной позицией немцев, которая заключается в том, что фюрер всегда прав… За тридцать семь лет, что я заседаю в этой палате, я еще ни разу не наблюдал такого единодушного желания лишить премьер-министра его функций».

Эньюрин Бивен заявил, что проблема вовсе не в боевом духе простого солдата. Дело в бездарном офицерском корпусе! Армия поражена классовыми предрассудками. «Если бы Роммель служил в британской армии, он до сих пор оставался бы сержантом!» — это гневное замечание упускало из виду, что Роммель окончил военное училище. Роммель был кадетом, но никогда не был сержантом.

В конце концов британские войска, конечно, убедительно реабилитировались в сражении при Эль-Аламейне. Монтгомери по всем правилам собрал группировку с двойным превосходством в живой силе и технике, наголову разбил фрицев и остановил немецкое наступление на Каир. Черчилль поздравил всех с этой победой («это еще не конец и не начало конца, но уже конец начала»), и я прекрасно помню, как еще в 1970-е славные люди, которые сами были ветеранами Второй мировой войны, учили нас, что эта победа и стала поворотным моментом войны.

А сегодня я в этом уже не уверен. По-настоящему поворотными моментами стали конечно же поражение немцев под Москвой, или вступление в войну американцев, или Сталинград. Под Эль-Аламейном Монтгомери противостояли три немецкие дивизии — русские под Сталинградом разбили не менее тринадцати немецких дивизий. Это события разного масштаба, и чем дольше шла война, тем меньшим становилось влияние на нее Черчилля — и вообще Британии.

Еще тогда, когда союзники готовили операцию «Оверлорд» и освобождение Европы, Черчилль стратегически явно «шел не в ногу» — он то и дело предлагал какие-то отвлекающие операции и обманные тактические маневры на второстепенных фронтах, в стиле Галлиполи, — словно боялся наступления по всему фронту. Сталин в разговорах с ним весьма иронично отзывался о «доблести» британского флота, а насколько обрушилось британское влияние, наглядно показал один случай. Два британских моряка устроили в Мурманске драку, а русские без всяких экивоков судили их и приговорили к о-о-очень длительным срокам заключения — конечно же в Сибири, — и Черчилль ничего не смог поделать.

Сталин и Рузвельт отпускали мрачные шутки — мол, надо бы взять и расстрелять вообще всех немецких офицеров, — а Черчилль только пыхтел и возмущался в кулуарах, а на совещании оставался лишним колесом в телеге. Это русские и американцы пожали друг другу руки на Эльбе, это им принадлежит решающая роль в разгроме Германии. Черчилль не мог быть сильнее, чем страна, которую он представляет, — а Британия уже выдохлась и Лондон стоял на коленях.

Индустриальная база города была разрушена, ее возможности сократились процентов на 40, и как промышленный центр Лондон больше никогда не вернется на довоенный уровень. Даже количество офисных площадей восстановилось только к 1954 году. Сильно пострадало школьное образование. Снизилась грамотность. Такие районы, как Бермондси, Финсбери и Саутворк потеряли 38 % своего населения. Поплар, Шордич и Сити потеряли 45 %, а Степни потерял половину. Пустыри на месте бомбежек поросли травой и кустарником. Как только кончилась война, американцы безжалостно прекратили поставки по ленд-лизу, и Британии с трудом удавалось платить проценты по долгам.