Лондон в огне

Джем зажег свечу от пламени фонаря.

– Зачем отец вернулся? – задала вопрос Кэт.

– Со мной он своими планами не делится, госпожа.

– Если их отыщут, его убьют. Он ведь должен это понимать.

Джем согласно кивнул. У Кэт возникло подозрение, что он знает больше, чем говорит.

– Спасибо, – произнесла она. – Спокойной ночи.

Но Джем не спешил уходить. В темноте трудно было понять, что означает выражение его лица.

– На кухне говорят, что завтра у нас будет обедать сэр Дензил.

Кэт прикусила губу. Только этого не хватало!

– Ты уверен, что он придет?

– Да, если только Пожар ему не помешает.

– Уходи, – велела Кэт. – Оставь меня.

Он повернулся и поковылял к выходу.

Как только дверь за ним закрылась и Кэт осталась одна, она наконец дала волю слезам.

Глава 5

Сэр Дензил был важным гостем, и то, что Оливия отправила свою горничную Энн помочь Кэт одеться к ужину, лишний раз это доказывало. Собственной горничной у Кэт не было, и это подчеркивало ее неопределенный статус в доме.

Энн потратила, казалось, целую вечность, преображая внешность Кэт. Прежде всего она примотала под грудь Кэт подушечку, чтобы создать впечатление, будто Господь наградил ее гораздо более пышным бюстом, чем было на самом деле. Кэт была уже взрослой женщиной – ей скоро должно было исполниться восемнадцать, – но иногда у нее возникало ощущение, будто они с тетей Оливией существа из разных миров.

Горничная работала молча, с хмурым лицом. Она так сильно дергала за шнурки и так туго затягивала перевязи, будто ее подопечная – неодушевленный предмет, неспособный чувствовать боль или неудобство. Потом Энн показала Кэт ее отражение в венецианском зеркале тети Оливии. Перед девушкой предстала богато разодетая кукла с чуть раскосыми глазами и замысловатой прической из кудрей.

Затем Энн проводила Кэт вниз, в парадную гостиную. Та чувствовала себя перевязанным бечевкой фаршированным гусем, которого вот-вот отправят в печь. Горничная оставила ее там угождать дяде Олдерли и сэру Дензилу Кроутону.

В гостиной пахло свежими травами и легкой сыростью. Пол из темной древесины и мебель натерли воском до матового блеска. Яркий турецкий ковер был постелен на стол под окнами. Несмотря на небывалую жару, в камине развели слабый огонь, ведь в комнате было холодно даже летом.

Кэт стояла возле стола, рассеянно перелистывая страницы лежавшего на нем песенника, хотя ей медведь на ухо наступил.

Мыслями она витала далеко, гадая, удастся ли сегодня вечером снова воспользоваться помощью Джема и ускользнуть, и если да, то как это можно устроить.

За дверью раздался стук шагов по каменным плитам, и Кэт передернуло. Она замерла, так и не перевернув страницу. Даже не успев оглянуться, Кэт поняла, кто идет: эту медленную, тяжелую поступь она узнала бы и в толпе.

– Кэтрин, дорогая моя, – произнес кузен Эдвард.

Олдерли никогда не называли ее Кэт.

Она нехотя повернулась к нему и почтительно присела, как подобает хорошо воспитанной девушке.

В ответ кузен Эдвард отвесил ей поклон, но не уважительный, а довольно-таки насмешливый.

– Ты сегодня настоящая придворная красавица. – Он сделал вид, что от восторга у него перехватило дыхание, и медленно приблизился к девушке, наблюдая за ее лицом. – Как же ты выросла! – Он руками начертил в воздухе преувеличенно пышную женскую фигуру. – Просто чудо! Готов поклясться, дорогая, что такой эффект на тебя оказывает сэр Дензил. Его обаяние столь сильно, что действует на тебя издалека.

Кэт закрыла песенник. Она не произнесла ни слова: в присутствии Эдварда разумнее всего помалкивать.

– Что читаешь? – Он потянулся к песеннику. – А-а, изучаешь музыку? Прелестно. Может, мне попросить тебя спеть для нашего гостя после обеда? Уверен, сэр Дензил будет очарован.

Эдвард прекрасно знал, что у Кэт нет слуха.

Он опустил голову, и она уловила запах вина.

– А впрочем, сам я уже очарован безо всяких песен.

Кэт отодвинулась от него, однако Эдвард последовал за ней и прижал ее к столу, преграждая девушке путь к отступлению. Она отвернулась и сделала вид, будто любуется зеленой симметрией сада и горячим, затянутым тяжелой пеленой небом. Эдвард – мужчина высокий, ростом почти шесть футов, уже начинал толстеть, хотя ему едва исполнилось двадцать пять. Он напоминал хряка и аппетитом отличался соответствующим. Чаще всего кузен не обращал на нее внимания, и это ее более чем устраивало, ведь в остальное время он всячески пытался ее поддеть. Но с недавних пор Кэт заметила, что он не сводит с нее глаз, наблюдая и оценивая.

– Это чудо. – Эдвард облизнул губы. – Я про твое внезапное преображение. В одночасье ты стала похожа на женщину! Просто удивительно.

Он положил руку на плечо Кэт. Его ладонь была теплой и слегка влажной. Он сжал пальцы крепче.

– Кожа да кости, милая кузина, – заметил он. – С одной стороны, еще ребенок. А с другой… с другой…

Кэт отпрянула.

Он приблизил лицо к ее лицу, и ей в нос снова ударил винный дух.

– Я видел тебя вчера вечером.

Застигнутая врасплох, Кэт снизу вверх глядела на его раскрасневшееся лицо.