Лондон в огне (СИ)

«Диких» дезертиров кормили и провожали к окраинным выходам из катакомб, тех, что поадекватнее принимал в отряд вольный куренной атаман Булавный. Этих отрядников спровадили двумя партиями на баржах по Темзе. Еще несколько групп ушло пешим порядком. Катрин полагала, что ни доплыть, ни дойти беглецы не смогут. Оборотень заверяла что «парочка определенно до гор доскаче, потому що справедливость на свете йе!».

Смертность среди беглецов была огромной — отсутствие привычной обще-коммуникации скашивало несчастных в два-три дня. Атаман Булавный пытался наладить узкий замкнутый круг единения, но успехи были спорными…

…Те дни оказались сущим адом. Катрин разрабатывала маршруты, подавляла попытки бунтов земляков-одиночек, давала советы Булавному. И десятками хоронила мертвых. Хоть в этом гремлины не отказывались помочь. Молчаливая Зу находила близлежащие удобные тупики. Прикапывали и заваливали камнями вонючие тела. К самой Катрин местные партизаны относились с некоторой неопределенностью, считая не совсем человеком, но существом ненадежным, весьма смутного происхождения. Лоуд — иное дело. Истинная фейри-оборотень пользовалась в партизанских кругах заслуженным уважением.

Мелкие, изуродованные подземной жизнью и безнадежной борьбой с машинами гремлины хоронили тощих людей, исковерканных и уничтоженных верхней жизнью. Имелась в этом некая страшная ирония, о которой Катрин совершенно не хотелось размышлять.

Баржи и «слепоглухих» шкиперов помог найти Андрей. Оба транспорта были отправлены, со вторым ушел Булавный. Тридцать восемь хвостатых человек. Шпионам полегчало.

— Ежели сгинут, так мы не виноваты. И так из шкуры чуть не выпрыгнули, — сказала Лоуд, и она была права.

Оборотня загнали донельзя: снабжение, препровождение хвостачей и отвлекающие маневры на поверхности — все оставалось на ней. Мин в меру сил помогал — с иллюзией носа он вполне спокойно выходил в город и днем, хотя и казался на редкость рано повзрослевшим и мрачным мальчишкой.

Оба лазутчика присутствовали на том памятном всему городу событии на площади перед тюрьмой на Хорсмонгер-лейн. По приговору военного суда, под барабанную дробь, крики ненависти и проклятья горожан, были торжественно повешены восемьдесят два «волинтера-мятежника». Хотя никто из королевской семьи на столь знаменательном событии не присутствовал, газеты написали, что зрелище было «величественным и крайне назидательным».

На следующий день был убит королевский прокурор Англии и Уэльса — винтовочная пуля пробила ему голову, когда высшее должностное лицо усаживалось в автоматон у своего дома. Катрин полагала, что аккуратно простреленная лысая голова едва ли может считаться «величественным зрелищем», но некая назидательность и в этой смерти, несомненно, присутствовала.

Через день у себя на квартире был найден мертвым полковник Джилрой, командовавший экзекуцией на Хорсмонгер-лейн. Обстоятельства смерти полковника представлялись весьма загадочными — вроде бы закололся собственной шпагой, оставив краткую лаконичную записку. Супруга покойного пребывала в состоянии очевидного умопомешательства и утверждала, что видела как полковник вышел из кабинета и направился в сад. Как он мог вернуться и покончить счеты с жизнью, оставалось необъяснимым. Газеты писали о мистической предопределенности, проклятье дикарей и призраках-двойниках…

В те дни призраков-двойников в Лондоне встречалось удивительно много. К Гайд-парку приехал принц Альберт, собрал вокруг себя группу ошеломленных гуляющих и с глубочайшей печалью поведал, что Британия обречена. Ибо было знамение, и бунт дикарей — лишь первая капля «бездонного моря печалей». Палата Лордов знает о грядущем в подробностях, но не решается сообщить обществу. Далее принц посоветовал уповать на защиту святого Бонифация, избегать алкоголя и создавать приюты для собак…

Куда исчез этот лже-принц и что означали эти бессвязные пророчества, оставалось абсолютно непонятным. Достоверно известно, что в тот день и час принц находился в Осборне, и никак не мог проповедовать в Лондоне. Тем ни менее, очевидцы утверждали, что это был именно он…

Известная певичка и актриса мисс Уолт перед выступлением в «Альгамбре», во всеуслышание заявила что имела в любовниках двух офицеров-волинтеров и лучших самцов ей еще не доводилось принимать в своей постели. Со своими хвостами они воистину бесподобны. Буквально через минуту мисс Уолт в истерике опровергла своё шокирующее заявление, утверждая, что никогда в жизни не смогла бы разделить ложе с хвостатым дикарем. Но практически в ту же самую минуту полуголого наглого волинтера видели выходящим из ее гримерной…

Архиепископ Йоркский, покидая собор Святого Павла, упомянул, что поскольку Свыше человечеству уже ниспослан «хвостик» для продления рода и иных насущных нужд, то грешно осуждать иностранцев за наличие еще одного хвоста, ибо прихлопывать мух — вполне достойное христианское занятие. Это заявление слышали десятки человек, и хотя епископ позже не замедлил опровергнуть свою странную сентенцию, таинственный намек озадачил многих…