Лондон в огне

— Нет, — повторил я. — Колдридж не сдан в аренду. Поместье продано, сэр, продано господину Хаугего. Раньше этот человек арендовал его, а теперь он полноправный хозяин всего Колдриджа.

— Не может быть. Вас ввели в заблуждение.

— В таком случае господин Хаугего тоже заблуждается, а вместе с ним и вся деревня. Господин Олдерли приезжал в Чампни в начале года, чтобы совершить продажу.

— Это невозможно, — медленно выговорил Чиффинч.

— В собственность господина Хаугего перешли даже книги, мебель и ковры, принадлежавшие родным госпожи Ловетт. Когда я заболел, он дал мне приют под своей крышей. Ошибки быть не может.

— Госпожа Ловетт несовершеннолетняя. Она не могла продать Колдридж.

— Но ее опекуны могли.

— Верно. — Чиффинч снова осторожно коснулся бородавки, будто призывая удачу. — Насколько мне известно, майоратному наследованию поместье не подлежит. А значит, чисто теоретически, опекуны имеют право обратить имущество в деньги.

— Выходит, именно так они и поступили, сэр. Однако похоже, что в Лондоне об этом никто не знает.

— Но поместье нельзя продавать без ведома госпожи Ловетт. И конечно, все сделки должны заключаться только в ее интересах… — Чиффинч выдержал паузу. — К тому же опекунам следовало поставить в известность сэра Дензила. Он ведь уверен, что после свадьбы поместье перейдет в его распоряжение. Вы говорили об этом господину Уильямсону?

— О поместье — нет. И о вдове управляющего. Только о том, что Ловеттов я не нашел.

— Хорошо. Вот и впредь помалкивайте.

В его отношении ко мне что-то неуловимым образом изменилось. Какого бы мнения на этот счет ни придерживался господин Уильямсон, отныне у меня новый начальник.

Чиффинч отвернулся и поглядел в окно. Он потер стекло кончиком пальца. Однако любоваться было нечем, если не считать длинной черепичной крыши, трубы, поросшей мхом, из которой шел дым, и кусочка серой широкой реки.

Молчание Чиффинча придало мне смелости.

— Полагаю, опекун девушки — господин Олдерли? — уточнил я.

— Да. — Чиффинч снова посмотрел на меня. — Вернее, один из опекунов. Их двое.

— И кто же второй? Господин Эдвард Олдерли?

— Нет.

Несколько секунд Чиффинч пристально глядел на меня, а затем, похоже, принял решение.

— Полагаю, нет смысла скрывать от вас правду, — наконец проговорил он. — Вы же не настолько глупы, чтобы проболтаться. Я видел копию документов. Второй опекун — Томас Ловетт.

Остаток дня я исполнял распоряжения господина Уильямсона, однако мыслями я витал далеко.

Томас Ловетт — изменник, цареубийца, его имущество конфисковано в пользу Короны. Вряд ли ему позволили бы пользоваться законным правом опекуна и распоряжаться поместьем, которым владеет его дочь. Впрочем, он в любом случае мог бы действовать только совместно с другим опекуном, господином Олдерли, респектабельным банкиром, в списке должников которого первыми значатся имена короля и герцога, брата его величества.

Однако другое объяснение ничуть не лучше: господин Олдерли пошел на обман и каким-то способом аннулировал опекунство бывшего родственника.

Но как бы то ни было, факт остается фактом: сэр Дензил ошибочно полагает, что, взяв в жены свою нареченную, станет владельцем ее приданого — поместья Колдридж.

Короче говоря, Олдерли солгал будущему мужу племянницы. И даже, возможно, совершил подлог и присвоил деньги своей подопечной. Более того — что, если он виновен в пособничестве цареубийце?

Тут я взглянул на ситуацию с другой стороны. Есть те, кому обвинение Олдерли в государственной измене сыграет на руку. Все его имущество будет передано Короне. Долги короля и его брата исчезнут, будто их и не было.

И что же делать мне? Помимо собственной воли я оказался замешан в этой истории. Я рассудил, что король обладает достаточной властью, чтобы вести официальное расследование и бросить на него все силы. Но он, точнее, его посредник Чиффинч решил не придавать дело огласке. Вместо этого они поручили мне разнюхать все подробности.

Знать о подобных вещах небезопасно. Так же, как и делать из них выводы. Но опаснее всего служить соглядатаем у господина Чиффинча.

III Пепел и земля 28 октября — 10 ноября 1666 года

Глава 27

По воскресеньям домочадцы госпожи Ноксон обязательно ходили в церковь, а если хозяйка пребывала в особенно благочестивом настроении, то и дважды. В церкви не только встретишь половину соседей — там тебя может заметить кто угодно.

В следующее воскресенье госпожа Ноксон выстроила перед собой слуг, убедилась, что все выглядят прилично, и повела их от двора «Трех петухов» к облупившейся церкви Святого Климента Датского, стоявшей в середине Стрэнда. Кэт шагала рядом с Джоном: с одной стороны ее полностью загораживала его массивная фигура, а с другой высилась стена. Марджери шла позади вместе с мальчишкой. Кэт ее не видела, но спиной чувствовала недобрые взгляды. Девушка представляла, как они один за другим вонзаются ей в спину, словно отравленные стрелы, пока Кэт не становится похожа на ежа.