Лонжа

– Знаю! Это я тебя подкалываю, чтобы не закисал. И еще, Рихтер. Слушок прошел, что в тюрьмах и «кацетах» народ набирают, вроде как в армию. Кровью искупить, значит. Только никакая это не армия, смертников ищут, с билетом в один конец. Их вояки между собой иначе как «ублюдками» не титулуют. Говорят, в Венгрию пошлют, с румынами резаться. Ты, Рихтер, туда не суйся, иначе Святому Петру рапорт отдавать пойдешь…

И снова шаги в коридоре. Тяжелые, грузные, вразвалку.

– Все, Рихтер! Я сказал – ты понял.

Окошко с лязгом захлопнулось, но он еще долго стоял, не двигаясь с места. Запоминал, слово в слово, даже не пытаясь осмыслить. И лишь когда присел на холодные неровные нары, когда Время вновь потекло привычно, услышанное наконец сплелось в единый узор, затейливый и пока не слишком понятный.

«Кацет» – Харальд Пейпер – серый гауптман – Венгрия – румыны.

Венгрия?

* * *

– Большой войны в Европе не хочет никто, – констатировал Шут. – Никому неохота делать большие ставки, куманёк. Потому и в Испании войну заморозили, боялись, что на весь континент полыхнет. А вот слегка подраться в глухом уголке – почему бы и нет? Надо же испытать новую технику! На Пиренеях не вышло, значит, найдут иное место.

Король лишь пожал плечами.

– Ты стал скучен, дурачина. Осталось пожаловать тебя титулом сеньора де Ла Палиса[9]. Добавь еще, что Франция не прочь подгадить Рейху – и наоборот. Поэтому Бесноватый так трогательно дружит с Польшей. Больше на него натравить и некого, Сталин, которым всех пугают, – за «санитарным кордоном»: Польша, прибалтийские лимитрофы, Румыния. Вот когда этот кордон начнут пробивать, тогда и стоит задуматься. А самого Сталина уже не первый год пугают германо-польской агрессией, но у него крепкие нервы. Но где-то точно полыхнет, причем скоро.

– Клюв! – прищелкнул тонкими пальцами Шут. – За клювом надо следить. Куда повернется – там и бабахнет.

Наследник Виттельсбахов укоризненно покачал головой.

– Сегодня же указ подпишу, сеньор де Ла Палис. Легион «Кондор» мы отслеживаем, сейчас его перебрасывают на юг, в протекторат Богемия, на чешские аэродромы, туда сам Геринг дважды летал. Рядом Венгрия, но она – союзник Рейха.

Новоявленный сеньор печально вздохнул.

– Кажется, я сейчас сморожу очередную пошлость, но за Венгрией, куманёк, – румынская Трансильвания. А живут в ней, как ты знаешь, главным образом венгры.

Оба они следили за «клювом», за элитной авиацией Рейха.

А здесь – ублюдки.

4

– Стоило ли роскошествовать? Картошку я бы и сам пожарил, – осуждающе молвил Жорж Бонис, с немалой осторожностью водружая на столик бутылку марсельской граппы. Тот был весьма мал, едва вместив тарелки вкупе со столовыми приборами. Все прочее, только что доставленное посыльным из ближайшего ресторанчика, пришлось разместить на другом столе – откидном, слева от окошка. В кемпере оказалось не слишком просторно. Две комнатушки-каюты – столовая и спальня. В столовой и разместились.

– В следующий раз – обязательно, – пообещала Мод, пытаясь отыскать место для второй скляницы, на этот раз – простенького «Кло де вужо» из того же магазина. – Вы и так весь день работали. Кстати, насчет работы. Если наш альфо…

Осеклась и прикусила язык.

– Симпатичный молодой человек, – невозмутимо подхватил усач. – У меня такое чувство, мадемуазель, что нам не придется долго ждать. Вид у парня был весьма и весьма голодный.

Этим утром, здесь же, в коммунальном гараже «Фальконе», состоялись испытания заморского чуда. «Pontiac Silver Streak», модель 1935 года, с грозным рычанием выкатил на свет божий и, приняв на борт экипаж, неторопливо отбыл в первое, недолгое путешествие по соседним улицам. Мод, на правах командора будущего пробега, заняла место рядом с водителем, черноволосый же заявил, что желает испытать кемпер. Ездили час с небольшим и остались довольны, только Арман Кампо влил ложку дегтя, заявив, что трясти могло бы и поменьше.

Отметить все случившееся решили вечером. Девушка сходила в ближайший ресторан и заказала мясо по-бургундски с картофелем фри. Усач озаботился напитками, а их спутник твердо пообещал не опаздывать.

Мод, поглядев на часы (без двух – семь пополудни), твердо решила, что ждать не станет. Все эти дни Жорж Бонис не вылезал из гаража, она тоже не бездельничала, а красавчик Арман…

Нет, возможно, он тоже работал. Но не руками.

– Днем была в библиотеке, – задумчиво проговорила она. – В филиале Национальной, на Страсбургском бульваре. Просмотрела дневник одного русского полярника. Текст на немецком, кое-что разобрала. Он, этот путешественник, был, конечно, сумасшедшим, если с нашей, обывательской горки смотреть. Но, знаете, Жорж, на какой-то миг мне почудилось, что и мы собираемся не в вояж по прекрасной Франции, а прямиком в тундру, к полярным медведям. Испугалась, а потом подумала: почему бы и нет?

Усач негромко рассмеялся.

– Да я бы не против, мадемуазель. Работа – везде работа, а на севере наверняка платят втрое. Осталось только спросить у мсье Кампо…

– А? Я уже здесь! – прозвучало из-за приоткрытой дверцы. – Без меня не начинайте!..