Лопе де Вега

Вскоре появляются первые прозаические переводы комедий, выполненные для чтения в публичном театре Н. М. Пятницким, а в последней трети XIX века он делает первые поэтические переводы для постановки пьес Лопе де Вега на сцене — «Фуэнте Овехуна» (1877); «Наказание — не мщение» (1877); «Звезда Севильи» (1887); «Король — лучший судья» (1891). Это было начало пути. Впереди будут бунтарская слава и запреты постановки «Фуэнте Овехуна» («Овечий источник») в Малом театре с блистательной Марией Ермоловой в роли Лауренсии; постановки пьес Лопе де Вега режиссером и теоретиком искусства Н. Н. Евреиновым, новые поэтические переводы Н. Л. Лозинского и Т. Л. Щепкиной-Куперник, сделанные специально для Театра комедии в Ленинграде и Театра Советской Армии в Москве, и блистательные постановки «Учителя танцев», «Собаки на сене», «Дурочки» на сценах отечественных театров.

Создатель испанского национального театра, драматург, принесший этому театру мировую славу, поэт и писатель, признанный и воспетый современниками, любимый и почитаемый сегодняшним зрителем и читателем, он и поныне «составляет вечный предмет наших изучений и восторгов». Эти слова А. С. Пушкина, сказанные им о крупнейших драматургах XVII века, можно с полным правом отнести к Лопе де Вега и нашему сегодняшнему искреннему интересу к его творчеству и личности.

И. В. Ершова

ПОЧЕМУ ЛОПЕ ДЕ ВЕГА БЫЛ БОЛЕЕ ИЗВЕСТЕН ПОД ИМЕНЕМ ФЕНИКС

Я — некий странный, своеобразный, единственный в своем роде Феникс в моей любви, в моей вере, в моем постоянстве и терпении.

Смутно различимый замок

Вы просите меня: не писать или не жить? Так сделайте так, чтобы я, любя, мог более ничего не чувствовать, и тогда я, держа в руке перо, смогу более не писать.

Сонет к Луперсио Леонардо де Архенсоле

Женщины, вы — наша первая родина, и мы никогда не покидаем ваших пределов.

Доротея. Акт I, сцена 5

Что осталось от тех навсегда позабытых жизней через 370 лет?

А ведь это были жизни людей, овеянных славой… Как заставить воскреснуть человека, умершего в 1635 году? Разумеется, он был почти обожествлен своими современниками, потому что все его деяния были пропитаны духом романтизма, а произведения буквально опьяняли. И сейчас, сквозь время, он может преодолеть молчание, если только позволить дать свободу его противоречивым и порой необъяснимым, но всегда чрезвычайно мощным способностям и силам его личности, а также вполне объяснимым чарам его творчества, в особенности драматургии. Лопе, по сути, был основателем испанского театра, создателем комедии XVII века, которая в действительности является одним из трех столпов великой драматургии и великого театра, созданных Европой в Новое время.

Пьесы Лопе внушили к себе почтение и получили признание не только в Испании, но и за ее пределами, и даже за океаном, в Новом Свете, и произошло это в веке, когда еще не было ни радио, ни кино, ни телевидения, ни рекламных роликов. Слава о нем передавалась из уст в уста, и для ее распространения потребовалось только это «средство массовой информации», да еще несколько трупп бродячих актеров и развитие сети так называемых корралей (так по-испански называли в то время места, предназначенные для театральных представлений). Всего этого оказалось достаточно, чтобы представить на суд зрителя все 1500 комедий по мере появления их из-под пера автора: он сам утверждал, что написал около 1500 пьес, из них до сегодняшнего дня сохранились лишь 477. Публика была без ума от пьес Лопе де Вега, потому что среди его героев были представители всех сословий, потому что это был главным образом национальный и народный театр. Его зрителям, то есть современникам Лопе, никогда не приходило в голову усмотреть в его пьесах нечто вроде доведенных до совершенства образцов литературного жанра, нет, они видели в них именно произведения, соответствовавшие их вкусам и веяниям времени. Задуманный так, чтобы ежедневно, день за днем, отвечать ожиданиям зрителей, их страстной жажде новизны, этот театр в своем развитии достиг того, что на нем появился и навсегда сохранился отпечаток острого осознания исторической относительности. Он так же замышлялся таким, чтобы представить на суд потомков среди многочисленных, а вернее, бесчисленных достоинств и добродетелей некую уязвимость, проистекавшую не то из невероятного изобилия произведений автора, не то из его внутренней свободы и неуемной фантазии, в чем его создатель тоже преуспел.