Лопоухий Илюк

— Что ты! Если у нас лето, то в Чувашии весна только-только начинается! И там не так жарко, поэтому травы не торопятся, растут себе, растут и вянут только осенью!

— В путь, в путь, Илюк! Надо торопиться! Ты слышал, наш друг Нобад сказал: «Молодец, кто спешит!» Так поскачем быстро на Самый Большой Канал, на важное состязание! А завтра вспомним слова учителя: «Поспешишь— людей насмешишь!» И не спеша расспросим дорогу в Чувашию, разузнаем всё и только тогда тронемся в путь!

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ, в которой выясняется, что иногда, не только слонёнок, но и человеческое дитя готово сменить своё имя!

Ай, играют в прятки! Крохотная девочка руками закрыла глаза, уткнулась в стену, а ноги её быстро-быстро топочут — так им не терпится сорваться с места и бежать искать. Сколько же косичек у этой девочки! Наверное, пальцы у неё быстрые и умелые. Ленивыми пальцами все косички и за день не заплетёшь.

До пяти считаю —
Искать начинаю!
Раз, два, пять!
Бегу искать!

Какая быстрая считалка у этой девочки — Илюк и Острый Зуб даже спрятаться не успели. И они застыли на месте.

Девочка шла, быстро-быстро смотрела по сторонам и наткнулась на ногу Илюка.

Она остановилась и строгим голосом сделала кому-то серьёзное замечание:

— Сами учат, учат: «Кладите, кладите вещи на место!», а сами выставили столб прямо на дорогу!

Наткнувшись на вторую ногу, она рассердилась:

— Человек торопится, а ты торчишь! — и пнула пяткой.

— Зачем же пяткой-то? Больно! — сказал столб голосом точь-в-точь таким, как у маленьких слонят.

Девочка застыла на месте.

— Ты что выдумываешь? — сказала она. — Столбы не чувствуют боли!

— Разве? — возразил столб. — Каждый столб раньше был деревом. А деревья говорят, шепчутся, бывает — смеются, а в бурю они стонут!

— Деревья! У них листья, вот и шелестят и шепчутся. А у тебя ни листочка. Ты-то как разговаривать научился?

— Подумал-подумал я… — начал столб рассудительно и важно (теперь его голос был похож на голос суслика), — и вот до чего додумался: у людей ведь тоже нет листвы! И всё же они кричат-поют-смеются, а некоторые считают «раз, два, пять!» и бегут искать — а сами без единого даже листика! Что же мне тогда — жить, как пню бессловесному?

Девочка вскинула голову.

— Так это же слон! — закричала она. — Слон! Ты откуда пришёл?

— Из Индии.

— А я из Таджикистана! — сказал тот, который не хотел жить, как пень бессловесный.

— Ты… на слоне… вышел покататься?

— Я не вышел покататься! Мы путешествуем! А что, есть другой способ путешествовать? Лучше этого?

Девочка ничего не сказала, только грустно посмотрела себе под ноги.

— А… вы куда путешествуете?

— К Хеведусь! — сказал Илюк.

— А кто такая Хеведусь?

— Маленькая девочка. Она живёт в Чувашии и давно-давно ждёт меня!

Девочка охнула и обеими руками обняла хобот.

— А что… потом и эта Хеведусь будет с вами путешествовать?

— Конечно! Хеведусь — на слоне, а я на плече Хеведусь! — сказал Острый Зуб.

Девочка совсем приуныла. Но вдруг глаза её вспыхнули, она выпалила удивительные слова:

— Так ведь Хеведусь-то — я!

Теперь уже Илюк стал смотреть себе под ноги. Он-то думал, что когда встретит Хеведусь, узнает её сразу, с первого взгляда, и от радости подбросит её в воздух… А сейчас девочка говорит: «Я — Хеведусь!», а Илюк стоит, потупив глаза…

— Разве мы уже в Чувашии? — тихо спросил слонёнок.

— Не-е-ет… — ответила девочка. — Это Узбекистан… Ах, да! Верно, мы раньше жили в Чувашии, но три дня назад переехали сюда!

Если уж Илюк ради встречи не подбросил её в воздух, то хотя бы из вежливости мог спросить: как, мол, ты живёшь, Хеведусь? Но Илюк даже этого не сказал. Стоял и смотрел в землю…

— Зульфия! Зульфия! — закричали во дворе дети. — Куда ты пропала?

Девочка закусила губу.

— Какую-то Зульфию ищут, — прошептала она.

— И незачем так кричать! — строго сказал Острый Зуб. — Меня надо спросить, куда подевалась эта загадочная Зульфия! Найду — покажу её!

— Не найдёшь и не покажешь! Здесь нет никакой Зульфии! — топнула девочка ножкой.

Сказано было не очень вежливо, но Острый Зуб не стал обижаться.

— Ума не приложу, как быть? — задумчиво сказал он. — Сразу найти эту Зульфию или подождать немного?

— Зульфия! — позвали опять.

Какой-то мальчик подбежал к девочке и дёрнул её за рукав:

— Зульфия! Ты почему не отзываешься? Почему не ищешь нас?

Подбежали ещё пять-шесть детей. Видно, надоело: спрятался, сидишь, а тебя не ищут. Девочка резко отвернулась от них:

— Здесь нет никакой Зульфии! И во всём нашем кишлаке — ни одной Зульфии!

Когда чему-то удивляешься, то глаза становятся большими. А какими станут глаза, если нужно удивиться сразу трём диковинкам:

девочке, забывшей своё собственное имя;

настоящему слонёнку;

суслику, который сидит верхом на слонёнке и улыбается во всю мордочку?

Дети посмотрели друг на друга и ничего, кроме глаз и открытых ртов, не увидели. Они постояли-постояли, не в силах и слово сказать, и загалдели враз:

— Слон! Настоящий-пренастоящий слон!

— А кто же ты, если не Зульфия?