Лопухи и лебеда

– Я на себя злюсь, – отозвался он. – На то, что раньше не ушел. Чего ждал? Все ясно было… другой раз дня за три слова не скажем. Молчим. Молчим – и все. А увижу, что она помириться хочет – нарочно какую-нибудь грубость ляпну. Чтобы всякое желание отбить.

Саша слушала отчужденно.

– А зачем терпела?

– Любила, наверное.

– За что?

Он пожал плечами:

– А полегче можно вопрос?

Прикончив молоко, Саша отставила банку и потянулась за сигаретами.

– Не надо, я сама, – раздраженно сказала она, когда Илья хотел подать ей пачку.

Прикурив, устроилась поудобнее, подоткнула одеяло.

– Я одного не пойму, – зачем тут я затесалась? Пришла, змея, семью поломала…

– Не было семьи. Ломать нечего… Пыжились вначале – не вышло. Ну и ладно, все довольны. У нее своя жизнь, у меня – своя…

Вкрадчивый французский голос плыл по избе, по темным бревнам к почерневшей матице, к березовым веникам, развешанным вдоль печи на просушку.

– А я всегда люблю за что-нибудь, – сказала Саша. – И знаю, за что. Или придумаю… А терпеть вот так – не стала бы. Собрала манатки – только бы ты меня и видел.

– Это сказать легко.

– А я однажды так и сделала. И не жалею. Ну, тряпки подешевле… Зато сама каждую копейку заработала.

– А родители?

– Родители за свои деньги захотели в мою жизнь вмешиваться. Мне это ни к чему.

– Нельзя так, Сашка. – Илья покачал головой. – Чем ты хвастаешься? Все ниточки пообрываешь… Что ты всех своей меркой меряешь?

Саша смотрела на него враждебно.

– Что ты понимаешь? – презрительно сказала она. – Ты думаешь, я не могла замуж выйти опять? Охотников хватит. Могу поделиться, кому надо… Вон один, два года за мной ходит… физик. Ему сорок, а он мне стихи пишет дурацкие. Скажу – не могу сегодня, он и не рыпается, до утра не звонит. Пришел бы проверил – может, я с другим? Приревновал бы. Скандал устроил! Где там… Как телевизор. Включишь – работает, повернул ручку – он и замолк… Я себя уважать хочу хоть за что-нибудь. Я лучше от первого встречного ребенка рожу, а лишь бы мужа мне не надо!

Илья развеселился.

– Выходит, тебе мало, что любят, – засмеялся он. – Тебе надо, чтобы любили так, как тебе хочется.

– А как же! – Она с яростью хлопнула по одеялу. – На кой черт тогда все эти книжки? Все эти Наташи Ростовы и Настасьи Филипповны? Если в жизни ничего этого нету? Господи, чего я только не делала, чтобы эта проклятая обыденность между нами не влезала! Я не про обед – я целый полк накормлю и обстираю играючи. Было бы ради чего! А Олег мне говорит: “Ты хочешь, чтобы мы сто лет прожили вместе и дрожали при виде друг друга, как в первый раз. Так не бывает”. Почему не бывает? Да зачем же я на свет родилась? Женщина я или нет? Если ни один не способен за меня глотку перегрызть! Не все! Один только человек! – Голос ее задрожал, но Саша сдержалась. – А не бывает – так я и одна помру…

Илья подошел и обнял ее. Саша уткнулась ему в плечо.

– Я ведь знаю, – хмуро сказала она. – Небось, думаешь, спектакль устроила, цену себе набивает… Я себя твоей женой не считаю. И то, что у нас происходит, ни к чему тебя не обязывает, запомни. И меня тоже…

Ночью Саша встала напиться.

Накинув халат, она ощупью бродила в сыром холоде сеней, наступила впотьмах на кота, и он с пронзительным визгом взмыл у нее из-под ног, а Саша отлетела к двери и наткнулась на ведро, которое искала.

Хозяева не проснулись. Донесся до нее только тихий издевательский смех Ильи.

Напившись, Саша вернулась в комнату.

– Я думала, у меня инфаркт будет.

– Не знаю, как у тебя, а у кота – наверняка, – прошептал Илья.

Румяная луна стояла посреди черного небосвода. Давно и незаметно перестал дождь. Все за окном переливалось и блестело глянцем – озеро, и мокрая земля, и мокрые лодки на берегу, и сосны на той стороне.

– Ну, где ты там? – проворчал Илья.

Саша спросила:

– Ты бы мог покончить самоубийством?

– Терпеть не могу покойников, – сказал он.

– А как же ты анатомию проходил? У вас же их там режут?

– И чего тебя к ночи на всякую мерзость тянет?

Саша рассмеялась.

– Чего ты?

– Мне с тобой очень хорошо, Илюша.

– Ну и слава богу… Иди ко мне, чего ты там не видела?

– Сейчас…

Она взяла щетку и стала расчесывать волосы, глядя в окно.

– У тебя раскладушка-то есть? – спросил Илья.

– Дома? Нету.

– А на чем я спать буду? На полу?

– У меня диван есть.

– Короткий небось… Давай раскладушку купим.

– Диван как диван.

– А потом ты родишь мне троих детей, – сказал он.

– На раскладушке?

– Ну, двоих. Сколько захочешь, столько и родишь. Ты еще не беременна?

– Иди к черту!

– У нас все будет по-человечески, да, Сашка?

– А любить меня будешь, как раньше?

– Как раньше не буду.

– Почему?

– Раньше я думал, что у тебя под платьем крылышки…

Саша сняла халат и скользнула к Илье под одеяло. Пружины отозвались нежным стоном.

– О господи, ну и кровать!..

День шестой

После дождя похолодало.

Прямо из леса они пришли на почту. Пока ждали, Саша перебирала грибы в корзине.

Белобрысая девочка лет шестнадцати, сидевшая за загородкой, украдкой рассматривала Сашу.