Лорд 3

— Выживет, куда он денется. Матёрого оборотня таким не убить. Но выздоравливать ему придётся долго, — ответил я девушке. Мы с ней стояли рядом с кроватью, где без сознания лежал Прохор. В ночном бою пуля попала ему в глаз и вышла за ухом. Самое главное — пуля была из серебра. Ту, что ранила беролака, не нашли (да и кто бы её искал). А вот ещё трое раненых вернулись на руках товарищей и принесли в себе немецкие гостинцы из этого металла. — К вечеру или ночью должен прийти в себя. Потом пару дней ему нужно отлежаться и ещё неделю поболит голова и всё.

Куда больше меня интересовало использование врагом опасного металла. Это частная инициатива или солдатам выдали патроны с серебряными пулями приказом? Этот момент был очень важен. Поэтому я вызвал к себе второго Ивана, приказал ему взять в пару кого-то из товарищей посмекалистее и со знанием немецкого языка, амулеты с личиной и ментальным внушением, после чего вернуться в Гомельки и притащить оттуда «языка».

Стоит ещё упомянуть, что вместе с моими подчинёнными в ночь ушли почти все московские гости. В лагере остался один сержант и монголка. Правда, Озеров с прочими не воевали, а наблюдали за уничтожением немецких орудий. А ещё снимали на фотоаппарат и кинокамеру происходящее. Чуть позже я узнал, что с этим у них вышло не всё так гладко. Время, место и ситуация мало способствовали качественным снимкам и съёмке.

Забегая вперёд, скажу, что моим подчинённым удалось выяснить немного о серебряных пулях. У шутце, то есть, рядовых, их не было, но при этом в солдатской среде бродили слухи, что такие боеприпасы не то выдали некоторым офицерам, не то те заказали такие в городе у ювелиров.

Глава 9

— Силантий, опять в поясницу проклятую вступило. Сил нет никаких терпеть, — пожаловалась деревенскому ветеринару Авдотья Ильинична, женщина в преклонных годах, как и сам ветеринар. Таких в деревне было большинство. Старики, бабы да дети разного возраста — это основная часть населения крупной деревни, располагавшейся рядом с дорогой Полоцк-Витебск, ближе к Полоцку. До войны в прошлом году здесь жило около тысячи человек. Но на данный момент общее число едва переваливает за двести душ. И ещё сто с лишним оккупантов с их прихлебателями.

— Таскала? — нахмурился он.

— Таскала, — вздохнула женщина. — А что делать? Не Любке же с пузом кадушки и вёдра с водой волочить? Ей через месяц рожать, Силантий.

— Попросила бы кого-нибудь.

— Кого?

— А хоть бы и меня? Сразу бы не пришёл, конечно, но через часок заглянул бы. А то ведь смотри, Авдотья, паралич тебя разобьёт с твоей-то спиной. Думаешь, Любке будет легче после такого с малыми дитятями, а вдобавок ещё и с тобой возиться?

В ответ женщина только тяжело вздохнула.

— Ложись на лавку у печки и скидавай верхнюю одежду. И спину заголи, — приказал ей Силантий. — Я через пару минут буду.

За годы, проведённые в должности ветеринара, Силантий обхаживал не только животинку, но и людей. Врачевал раны, резал чирьи, рвал зубы, вправлял вывихи, накладывал лубки на сломанные кости, врачевал травяными настоями, отварами, мазями, знал о самых «ходовых» болезнях как бы не больше, чем все городские врачи вместе взятые. Но лучше всего у него получалось делать массажи и растирания. Односельчане говорили, что у него рука лёгкая.

Вот и сейчас он принялся мягко разминать спину Авдотье, попутно втирая барсучий жир, который считал самым полезным не только для кожи, но и для костей. Женщина под его руками иногда покряхтывала, но скорее от облегчения, чем от боли. Последняя уходила из её спины буквально на глазах.

— Господи! — вдруг воскликнул Силантий и дёрнулся назад. Он увидел, как его кисти вдруг стали источать золотистое сияние.

— Ты чего там? Вступило тож куда-то? — повернула в его сторону голову женщина. — Ты это, Силантий, полегче бы. Ты один у нас врачеватель остался.

— Ага, ага, — рассеянно откликнулся тот, рассматривая руки. — Ты видишь что-нибудь? — он выставил руки в её сторону.

— Эм, что смотреть-то? Жёлтые они у тебя, что ли? Или кажется? Ты их натёр чем-то? — пробормотала Авдотья, сильно щурясь. — Ты уж извини, Силантий, зрение у меня совсем ослабло. А уж вблизи почитай, что и не вижу толком, только сам предмет, без мелких деталей. Старая я, — и опять вздохнула.

— Понятно. Ложись взад, доделаю я работу.

Он вновь принялся массировать спину односельчанке, при этом внимательно следя за своими руками. Золотое свечение, было угасшее во время разговора, вновь стало разгораться в тот момент, когда Силантий откинул лишние мысли и с головой ушёл в работу, желая одного — дать облегчение Авдотье. Увидев сияние и сопоставив всё, он смекнул, что к чему.

— У тебя колени болят? — поинтересовался он полчаса спустя, размяв спину и заодно шею гостье.

— Сейчас не так сильно, твоя мазь травяная помогла.

— Но ноют?

— Ноют проклятые, — подтвердила женщина. — К непогоде, потепление вот — вот будет, а то и дождь пойдёт, снегогон который.

— Садись, задирай свои юбки. Да, спина-то как?