Лорд Байрон. Заложник страсти

Несомненно, память о Шелли заставляла Байрона быть добрым к Мэри, хотя у него с ней было мало общего. Он помогал ей тем, что просил ее переписывать некоторые новые песни «Дон Жуана», что ей очень нравилось делать, и обращался к Хэнсону через адвоката сэра Тимоти Шелли с просьбой финансово обеспечить Мэри и ее сына. Голос Байрона очаровывал Мэри, пробуждая в ее душе воспоминания о другом голосе, который замолчал навсегда. Она писала в своем дневнике: «Не думаю, что какой-нибудь другой голос может вызвать в моей душе столько грусти, как голос Альбе, и я слушаю его с невыразимой тоской, но не с болью».

Не успел Байрон обустроиться в Генуе, как начал подумывать о побеге. Трелони писал: «Его мысли всегда были устремлены на Восток… Он постоянно возвращался к своей первой любви, греческим островам и революции в этой стране…» Именно по этой причине Байрон копил деньги. Он надеялся, что к началу нового года в его распоряжении окажутся девять или десять тысяч фунтов. Он досадовал на приобретение дорогого «Боливара», поэтому Трелони решил на зиму избавиться от лодки. Байрон поговаривал о покупке одного из островов греческого архипелага или земельного владения в Чили или Перу. По словам Трелони, «он изводил себя планами, проектами, начинаниями, мечтами, намерениями, откладыванием на потом, сожалениями и бездельем…».

Осенью два гостя напомнили Байрону об Англии. Одним из них был глупый и эксцентричный Джеймс Уэддерберн Уэбстер, чья жена, леди Фрэнсис, с которой он к этому времени расстался, в 1813 году была предметом полусерьезного-полушутливого увлечения Байрона, когда «платонические чувства» были под угрозой, но еще не потеряны. Теперь Уэбстер настойчиво и постоянно добивался расположения леди Харди, жены адмирала Харди. Леди Харди, встречавшая Байрона в Лондоне в 1814 году, навестила его в Генуе и поведала об этом нелепом ухажере. Байрону было приятно встретить умную и дружелюбную англичанку, которой не нужно оказывать знаки внимания. Он шутливо писал ей о Уэбстере, добавляя более серьезно: «Для меня всегда было правилом, и мой опыт его подтвердил, что отношения между мужчиной и женщиной могут быть намного лучше, чем между двумя представителями одного пола, но при условии, что они никогда не станут любовниками… На самом деле я считаю любовь неким враждебным проявлением, которое необходимо осуществить или разрушить, чтобы земля продолжала вертеться, но ни в коем случае не приятным времяпрепровождением».

Некоторые несдержанные замечания Уэбстера о его внешности вынудили Байрона сесть на диету, которой он строго придерживался зимой и летом. Ему пришлось соблюдать режим после перенесенной в Леричи болезни. В хорошую погоду он ездил верхом, но зимой в каменном доме с холодными полами и высокими потолками было холодно. Байрон редко ужинал вне дома, обычно с мистером Хиллом, британским послом, или с близким ему по духу банкиром Чарльзом Ф. Барри, генуэзским партнером «Уэбба и К^о», который вел дела Байрона в Ливорно.

Отношения Байрона с Терезой оставались прежними, но она ощущала, что он отдаляется от нее, и это причиняло ей душевную боль. Она навещала его только по приглашению, а в остальное время Байрон предпочитал обедать и ужинать один, особенно когда был на диете. В хорошую погоду они вместе гуляли в саду. Возможно, иногда Терезе хотелось более ярких впечатлений. Ей было всего двадцать три года, а Байрону почти тридцать пять, но он чувствовал себя семидесятилетним стариком. Однако Тереза уже сделала свой выбор и не жалела о нем. Она привыкла к жизни Байрона и приходила к нему, когда он желал.

Несмотря на испортившиеся отношения с Байроном, Ли Хант в начале декабря отослал в Англию второй номер «Либерала». Байрон просил Меррея передать все рукописи Ханту, но тот уже напечатал две тысячи экземпляров «Вернера» и «Неба и земли». Опасаясь, что последняя поэма повторит судьбу «Каина», Меррей пожертвовал выгодной публикацией и поспешил издать «Вернера», предоставив Ханту право издать более опасную поэму. «Вернер», основанный на сюжете немецкой мелодрамы, но с байроновскими героями, был вскоре продан в количестве шести тысяч экземпляров. Байрону было все равно, и Хант с радостью поместил во втором номере журнала поэму «Небо и земля».

Когда появилась весть о том, что Джон Хант должен предстать перед судом за публикацию «Видения суда», Байрон предложил ему свои услуги и даже выразил желание, если понадобится, ехать в Англию и выступить на суде. Но Хобхаусу он написал: «…случилось то, что ты предсказывал. Из-за самых лучших побуждений я попал в переделку, а ведь хотел угодить этим ханжам».