Лорд Безупречность

– Впрочем, думаю, волноваться относительно реакции графа Харгейта не стоит, – добавил Бенедикт. – Он будет слишком занят разговорами со мной, а на тебя просто не останется времени.

Виконт по-товарищески похлопал племянника по плечу.

– Так что спи спокойно, парень, и радуйся, что пока еще не совсем взрослый.

– Лорд Фосбери никогда не видел внучку? – изумленно воскликнула леди Нортвик. – Как нелепо! Девочка – копия Джека Уингейта.

– За исключением глаз, – возразила леди Мандевилл. – Глаза перешли по наследству от Делюси.

Батшеба немало удивилась, когда утром слуга принес записку с просьбой принять двух дам.

Однако сейчас, когда обе сидели в ее комнате, причина визита прояснилась: Оливия вызывала острое любопытство.

Сама маленькая негодница сидела как истинное воплощение ангельской невинности. Горничная расчесывала волосы юной гостьи, не скрывая восхищения и удовольствия. Повод для восторга действительно существовал: Оливии достались прекрасные волосы отца. Мягкие рыжие локоны не путались и не сбивались в комки, как жесткие своевольные черные кудри матери.

– Все, что ни делается, к лучшему, – изрекла леди Нортвик. – Если бы Фосбери увидел девочку, то скорее всего забрал бы ее у вас.

– Но зато она выросла бы в прекрасных условиях, – возразила леди Мандевилл. – Мать всегда должна в первую очередь думать о судьбе ребенка.

– Наверное, вы правы, – натянуто согласилась Батшеба.

– Возможно, так оно и есть, – примирительным тоном заметила леди Нортвик. – Однако вы, матушка, должно быть, забыли, что у миссис Уингейт одна-единственная дочь. Тем, кто обладает более многочисленным потомством, наверное, легче расстаться с одним из детей.

– Но ведь Атертон отдал единственного сына Ратборну, – стояла на своем леди Мандевилл. – Подобные жертвы приносятся во имя будущего. В семье Карсингтонов Лайл получит исключительно достойное воспитание.

– Не думаю, что Атертон полностью передал виконту заботу о сыне, – высказала авторитетное мнение леди Нортвик.

– Если он до сих пор этого не сделал, то должен поспешить, – заключила леди Мандевилл. – Далми издавна славятся своей безалаберностью. И если бы сам маркиз Атертон не провел годы юности в доме Карсингтонов, то сейчас оказался бы совершенно безнадежным.

Пожилая графиня устремила непроницаемый взгляд на Батшебу. Долго молчала, а потом наконец произнесла:

– Матушка лорда Харгейта опекала меня во время первого светского сезона. А когда я оказалась в столь выгодной ситуации, что смогла выбирать из нескольких достойных претендентов, она посоветовала обратить внимание именно на лорда Мандевилла. Поэтому я считаю себя чрезвычайно обязанной ее светлости.

Леди Нортвик тихо вздохнула. Потом, словно морской прилив под действием лунного притяжения, покинула место возле свекрови и подошла к Оливии.

– Очень не хотелось бы огорчать лорда Харгейта и ставить в неловкое положение ваше гостеприимное семейство, – негромко обратилась Батшеба к пожилой леди. – Если бы лорд Нортвик не тревожился о здоровье Оливии, мы с ней покинули бы поместье вчера вечером.

– И куда же вы намереваетесь отправиться? – поинтересовалась леди Мандевилл.

– На континент.

Батшебе с огромным трудом удавалось сохранять спокойствие и говорить ровным светским тоном.

– О Господи, мисс Уингейт, у вас бурчит в животе, – раздался голос леди Нортвик. – Матушка, мы задерживаем миссис и мисс Уингейт. Им давно пора завтракать.

– О, что вы, я совсем не спешу, – скромно, даже застенчиво пролепетала Оливия. – Горничная уже принесла мне горячий шоколад. На серебряном подносе. И с цветком в хрустальной вазе. Это было восхитительно.

– Какое прелестное дитя, – умилилась леди Нортвик и осторожно провела рукой по роскошным рыжим волосам.

– Ничего подобного, – решительно возразила Батшеба. – Прошу вас, не поддавайтесь ложному обаянию.

– Мама! – Синие глаза негодующе блеснули.

– Мы здесь не задержимся, Оливия, – строго ответила мать. – Можешь сколько угодно строить глазки и притворяться самой скромной, стеснительной и милой девочкой на свете, но предупреждаю: зря стараешься. Уезжаем немедленно.

Леди Нортвик внимательно взглянула сначала на Оливию, потом на Батшебу.

– Вот вам типичное воплощение ужасных Делюси. Теперь если встретите еще кого-нибудь, то сразу узнаете. Оливия, можешь прекратить любоваться собственным отражением в зеркале. Настало время для прощальной сцены.

– Нет, еще рано, – категорично заявила леди Мандевилл. – И вы, миссис Уингейт, и Оливия непременно должны позавтракать вместе с нами. Я хочу, чтобы Мандевилл познакомился с юной особой.

– Просто ужас, – шепнула Батшеба Бенедикту. – На таком расстоянии я не в силах ее контролировать. Упорно делает вид, что не замечает моих взглядов. О, это уж слишком! Теперь уставилась на него так, словно он одновременно и солнце, и луна, и звезды.

Бенедикт посмотрел туда, где по правую руку от лорда Мандевилла восседала Оливия, на лету ловя каждое слово графа.

– Точно так же ты смотрела на меня, – пробормотал он в ответ. – Причем казалось, что вполне искренне.