Лорд Джим

– Что с вами такое? – вскричал Честер. – Я думаю назначить ему хорошее жалованье… конечно, когда дело наладится. А работа пустяшная – попросту ничего не делать. Будет расхаживать с двумя шестизарядными револьверами у пояса… Имея при себе два револьвера, он может не бояться сорока кули: ведь он будет единственным вооруженным человеком. Дело значительно лучше, чем кажется. Я хочу, чтобы вы помогли мне его уговорить.

– Нет! – крикнул я.

Старый Робинсон уныло поднял на секунду свои тусклые глаза. Честер посмотрел на меня с бесконечным презрением.

– Значит, вы бы не стали ему советовать? – медленно проговорил он.

– Конечно, нет, – ответил я с негодованием, словно он просил моей помощи, чтобы убить кого-то. – Кроме того, я уверен, что он бы не согласился. Он очень подавлен, но, поскольку мне известно, – в своем уме.

– Ведь он действительно ни на что не годен, – вслух размышлял Честер. – Мне бы он как раз подошел. Если бы вы только могли брать вещи, как они есть, вы бы поняли, что это самое подходящее для него дело. Помимо этого… Как! Да ведь это единственный в своем роде случай!

Вдруг он рассердился.

– Мне нужен человек. Слышите!..

Он топнул ногой; на лице его появилась неприятная усмешка.

– Во всяком случае, я могу поручиться, что остров не затонет… а парень, кажется, на этот счет чувствителен.

– До свидания, – коротко сказал я.

Он посмотрел на меня так, словно я был круглым дураком.

– Пора нам в путь, капитан Робинсон! – заорал он вдруг в самое ухо старику. – Эти парсы нас ждут, чтобы заключить сделку.

Он решительно взял своего компаньона под руку, повернул его кругом, а затем неожиданно оглянулся на меня через плечо.

– Я хотел ему оказать услугу, – заявил он таким тоном, что я вскипел.

– Не благодарю вас – от его имени, – отозвался я.

– О, вы чертовски язвительны! – огрызнулся он. – Но вы такой же, как и все. Витаете в облаках. Посмотрим, что вы для него сделаете.

– Не знаю, есть ли у меня охота вообще что-нибудь для него делать.

– Не знаете? – захлебнулся он со злости. Седые усы его свирепо ощетинились, а подле него знаменитый Робинсон, опираясь на зонт, стоял, повернувшись ко мне спиной, терпеливый и неподвижный, словно заезженная извозчичья кляча.

– Я не нашел острова с гуано, – сказал я.

– Убежден, что вы бы его и не увидели, даже если бы вас подвели к нему за руку, – быстро парировал тот. – Здесь нужно сначала увидеть вещь, а потом ее использовать. Проникнуть в самую суть – вот что!

– И заставить других увидеть, – подсказал я, бросив взгляд на согбенную спину Робинсона.

Честер набросился на меня:

– Не беспокойтесь, у него глаза хорошие. Он – не щенок.

– О господи, конечно! – сказал я.

– Идемте, капитан Робинсон! – заорал он, с грубоватой почтительностью заглядывая старику под шляпу.

Страшный Робинсон покорно подпрыгнул. Их ждал призрак парохода и богатство на том прекрасном острове! То была любопытная пара аргонавтов. Честер шагал не спеша, с видом победителя, широкоплечий, представительный, а Робинсон, долговязый, худой, согбенный, уцепился за его руку и отчаянно торопился, волоча тощие ноги.

15

Я не отправился тотчас на поиски Джима потому только, что мне действительно было назначено свидание, которым я не мог пренебрегать. Затем злая судьба подстроила так, что в конторе моего агента я наткнулся на одного парня, только что вернувшегося с Мадагаскара и задумавшего какое-то удивительное предприятие. Оно имело отношение к скоту, патронам и принцу Равонало, но стержнем всего являлась тупость какого-то адмирала, – кажется, адмирала Пьера. Все вертелось вокруг этого, и парень не мог найти слова достаточно убедительные, чтобы выразить свою уверенность в успехе. У него были круглые глаза, выпученные и блестевшие, как у рыбы, и шишки на лбу; волосы, длинные, без пробора, были зачесаны назад. С торжествующим видом он повторял свою излюбленную фразу:

– Минимум риска и максимум прибыли – вот мой девиз. А, что?

Он довел меня до головной боли, испортил мне завтрак, но вытянул из меня все, что ему было нужно. Отделавшись от него, я немедленно отправился к морю.

На набережной я увидел Джима; он стоял, перегнувшись через парапет. Три лодочника-туземца, спорившие из-за пяти анна, страшно шумели у него под боком. Он не слышал, как я подошел, но круто повернулся, словно легкое прикосновение моего пальца вывело его из оцепенения.

– Я смотрел… – пробормотал он.

Не помню, что я ему сказал, – во всяком случае, мне не пришлось потратить много слов, чтобы уговорить его идти со мной в отель.