Лорд и леди Шервуда. Том 3

– Все селение собралось перед господским домом, в полном молчании встречая нового графа Хантингтона. Рядом с ним ехал Эдрик, а перед Робином в седле сидела Клэр и спала, прильнув к груди брата. Их лошади оступались от изнеможения, с трудом передвигая ноги. Возле дома Робин спрыгнул с коня и подхватил Клэр на руки. Его лицо было серым от пыли и усталости. Он смотрел перед собой, но никого и ничего не видел. С сестрой на руках он ушел в дом. Эдрик, прежде чем последовать за ним, повернулся к жителям Локсли и сказал: «Я привез к вам своего графа и господина. Вашего графа! Не обманите мое доверие. Если вы не желаете юному графу Робину смерти, не обмолвитесь нигде ни словом, даже на исповеди, о том, что он нашел убежище здесь». Он ушел в дом, и все разошлись в подавленном молчании.

Я не знал, как показаться Робину на глаза, но как только совсем стемнело, пришел к его дому. Я постучал в дверь, и ее распахнул Эдрик. Загородив собой дверной проем, он потребовал, чтобы я убирался прочь. Я настаивал на том, что мне надо увидеть Робина. «Увидеть графа? – прорычал он. – Неблагодарный щенок, где ты был, когда погиб граф Альрик? Где ты был, когда граф Робин отбивал атаки от стен Веардруна? А сейчас ты явился? Убирайся прочь, граф не станет знаться с тобой!»

Мы стояли друг напротив друга, словно два пса. Я, молодой, и он, со следами шрамов. Внезапно за спиной Эдрика раздался голос Робина: «С кем ты так решительно говоришь от моего имени?» Робин заставил Эдрика посторониться, увидел меня и устало улыбнулся. «Входи!» – сказал он и крепко обнял меня, едва я переступил порог. Я сжал его ответно в объятиях, и он чуть не потерял сознание: я задел его рану. Мне пришлось сбегать за Эллен – она занималась в Локсли врачеванием, а потом дивиться мужеству, с которым Робин перенес перевязку. Рана загноилась, и Эллен пришлось раскрыть ее, чтобы выпустить гной и иссечь края. Эдрик, наблюдая за этим, сам едва не свалился без чувств, а Робин только вспотел и пару раз скрипнул зубами.

Мы проговорили с ним до глубокой ночи. Робин рассказал мне о штурме и падении Веардруна, о том, как его допрашивал сэр Рейнолд, грозя пытками, о том, как им удалось выбраться из замка. Он рассказал о ложном доносе на отца королю, о своих скитаниях в поисках убежища. Я узнал о том, что произошло в Рэтфорде. Юноша, которого убитым приняли за Робина, ворвался в дом на рассвете и сказал, что идут ратники, и Робину надо уходить, а он их задержит. Взяв нож, он ткнул им себя в плечо так, как был ранен Робин, потом схватил его меч. Брат пытался воспрепятствовать, но Эдрик со всей силой стукнул его по раненому плечу, и Робин потерял сознание.

Для Эдрика ни одна жертва во имя Рочестеров не показалась бы чрезмерной! И Робин пришел в себя уже в лесу, когда ничем не мог помочь самоотверженному парню, только всегда оставаться ему благодарным. А я рассказал Робину, как похоронил отца, о смерти твоей матери. Когда наши рассказы иссякли, Робин поднялся со скамьи, на которой сидел, обнял меня и, посмотрев мне в глаза, сказал с невеселой усмешкой: «Видишь, Вилл, я был прав. Графский титул не стоит того, чтобы я потерял из-за него любимого брата. Вот я стою перед тобой – граф Хантингтон, и чем я отличаюсь от тебя?» У меня перехватило горло от его голоса: столько боли и горечи было в нем! Он отличался. Отличался от меня, несмотря на сказанные им слова.

У Робина душа истинного властителя: великодушного, справедливого, умеющего владеть собой и обуздывать чувства, в отличие от меня. Он доказал за эти дни, что достоин называться воином, что ему по силам титул графа, в то время как я оставил и его, и отца на произвол судьбы, сам того не желая. Я вынул из ножен Элбион и, преклонив колено, положил его к ногам Робина. Склонив голову, я сказал: «Ваша светлость, господин мой и брат! Я приношу вам присягу и клянусь до конца своих дней быть вашим преданным вассалом. Моя жизнь в вашем распоряжении до последнего вздоха, граф Хантингтон!» В его глазах сверкнули слезы. Он поднял меня и, поцеловав в лоб, ответил: «Я принимаю твою присягу, Вилл, и благодарю тебя за нее, брат». И мы, конечно, не обошлись без Эдрика, который стоял в дверях и наблюдал за нами. Кажется, в его глазах впервые мелькнуло нечто похожее на довольство мной, но он тут же напустился на меня, сказал, что у меня нет совести. Брат ранен, устал, падает с ног, а я не даю ему отдохнуть, когда у нас столько дней впереди!

И Робин стал жить в Локсли. Его присутствие незаметно влияло на всех, особенно на молодежь. Он и за плугом шел так, словно был увенчан незримым графским венцом. Всем постепенно передались его достоинство, гордость, внутренняя свобода. Никто и никогда не выдал его ни вздохом, ни взглядом. Все втайне гордились, что граф Хантингтон живет среди нас, не чураясь простых людей. Мы с ним собирались попытаться вернуть владения Рочестеров из-под опеки шерифа после смерти короля Генриха. Но слепой случай занес в Локсли Гая Гисборна, и нашей спокойной жизни пришел конец.

– Что было нужно Гаю от Робина? – спросила Марианна.