Лорд моей мечты (СИ)

Во взгляде Росситера действительно была симпатия. Не бесстрастная вежливость, но подлинное сочувствие. Это было… необычно. В пансионе не очень-то поощрялось выражать кому-то сочувствие, да и дома тоже. Мадам Обри называла это хорошими манерами, тётя Фрина – правильным воспитанием, но в эту минуту я совершенно точно поняла, что предпочитаю неправильное. Смеяться во весь голос, хрумкать печеньем погромче и отвечать на симпатию симпатией, а не холодом.

– Спасибо вам, – негромко сказала я. – Клара сказала мне то же самое. Она великолепная горничная.

– Моя племянница, миледи.

Так вот в кого она такая тактичная и понимающая, оказывается. Но я не стала говорить ничего вслух: Клара тоже не сказала о моём лице ни слова и лишь поклонилась, когда я мягко объяснила, что пока предпочитаю обойтись без личной горничной. Но её глаза говорили за неё: «Я сочувствую вам, миледи». Она сразу же тактично удалилась, но этот взгляд стоил многих слов.

– Она замечательная, – тепло произнесла я.

Дворецкий поклонился:

– Я думаю совершенно так же, миледи. Спешу также сообщить вам, что лорд Таннис просил меня провести инвентаризацию на кухне и после неё в доме не осталось ни единой щепотки ванильной пыльцы.

Это была отличная новость. Но минуту назад Росситер упомянул, что мать моего супруга была садовницей, и, забыв о пыльце, я вдруг задумалась совсем о другом.

Родители моего мужа. Какими они были?

– Значит, мать лорда Танниса не знала языков, но была прекрасной садовницей? – уточнила я. – А отец – превосходным дипломатом, как и его сын?

– Совершенно верно, миледи.

– А… как они познакомились?

Дворецкий принял задумчивый вид.

– Это было… довольно удивительно, миледи, но эта история не очень-то известна в столице. Я даже берусь с уверенностью сказать, что она совершенно неизвестна.

– Но вы ведь расскажете мне? – я подпустила в голос умоляющие нотки. – Пожалуйста!

Росситер остановил взгляд на водопадах, потом взглянул на краешек розария, видневшегося за широкими окнами, и вздохнул:

– Что ж… Миледи, они заключили отложенный брак по договору.

– Что-о? Родители лорда Танниса? Они вступили в отложенный брак, как мы с лордом?

– Совершенно верно. Оба были единственными детьми, и много лет их семьи мечтали породниться. Увы, они не желали вступать в брак ни под каким видом. Будущая леди Таннис особенно ценила свою свободу. Дошло до того, что родители пригрозили лишить их наследства – а наследство было немаленькое, миледи.

Я присвистнула:

– Ого! И что же они решили? Вряд ли юная леди хотела остаться без денег.

– Будущая леди Таннис поставила весьма хитроумное условие: они заключают отложенный брак по велению родителей, но если за год тайная звезда в подвале особняка не засияет, как должно, брак будет аннулирован, а родители должны будут закрепить за ней половину состояния.

– А жених?

– Жених мгновенно последовал её примеру и потребовал от родителей того же. Молодые лорд и леди считали, что влюбиться друг в друга им не грозит, а расстаться через год богатыми людьми их вполне устраивало.

– Хм. – Я нахмурилась. – Но ведь тайная звезда в доме лорда Танниса уже горела, верно? Как же они могли зажечь её снова?

– Всё верно, миледи, но родители жениха переехали к морю как раз незадолго до подписания договора, и, я подозреваю, не случайно. Поэтому сияние звезды потускнело и, когда молодожёны вошли в дом после свадьбы, звезда отражала только их чувства.

– И что же произошло потом?

Росситер чуть прищурился.

– Тогда я только поступил на службу, миледи. И почти сразу заметил любопытный факт: лорд и леди Таннис не разговаривали друг с другом. Они лишь обменивались записками.

– То есть они настолько не желали терять свободу и настолько хотели расторгнуть брак…

– …Что держались друг от друга как можно дальше. Всё верно, миледи.

– Ох, – растерянно сказала я.

– Но, – Росситер позволил себе чуть улыбнуться, – записок становилось больше. В хлебнице, между полотенцами в ванной, на изголовье кровати. Разумеется, я не брал ни одной в руки. Но не заметить, как миледи их ищет и как милорд их ждёт, было невозможно.

– Но они всё же не искали встреч друг с другом.

– О нет. Но однажды это произошло. Видите ли, миледи, – Росситер указал в сторону розария, – однажды новобрачный решил срезать увядающие розы, за которыми ухаживала миледи, и вместо них прикрепить к стеблям записки. И как только новобрачная это увидела…

– Она устроила скандал?

– Я до сих пор удивлён, как в доме остались целые стёкла, миледи, – бесстрастно сообщил дворецкий.

– Но оба остались живы?

– Весьма. Более того, к следующему завтраку они спустились вместе.

– О. – Я моргнула. – Ничего себе. И больше не было записок?

Дворецкий позволил себе ещё одну улыбку:

– Напротив, миледи. Но я умолчу об остальном. Лишь скажу, что мне было дозволено полюбоваться звездой дома Таннис во всём её блеске и сиянии, и это было воистину величественное зрелище.

– Я видела её вчера, – тихо сказала я. – Это потрясающе.

Дворецкий торжественно наклонил голову.

– Я никогда не задумывался о браке, миледи. Но, признаться, увидев её, я ощутил что-то вроде сожаления.