Лорд-обольститель

То, что между ними существует некая мистическая связь, как это часто бывает с близнецами, не вызывало у меня ни малейших сомнений. Они были совершенно одинаковыми внешне и в то же время такими разными. Мне казалось, было бы интересно написать их портреты и посмотреть, что получится. Часто случалось, что на миниатюрном портрете, как по волшебству, проявлялись затаенные черты характера изображаемого человека.

Дик Мэдоуз много говорил о себе. Он уже почти окончил учебу и собирался начать подыскивать себе приход. Очень способный молодой человек, думала я. Несомненно, он опередит жениха Иви.

Франческа Мэдоуз была спокойной и здравомыслящей девушкой. Казалось, жизнь ее вполне устраивает, так что она с удовольствием занималась церковными делами и домашним хозяйством.

Это был самый обычный вечер, ничем не отличавшийся от множества других. По пути домой я размышляла над тем, какая же все-таки обыденная у меня жизнь… как, впрочем, и жизнь всех окружающих. Я легко могла представить себе Франческу пожилой женщиной, по-прежнему занятой заботами о хозяйстве отца-священника. Именно такая жизнь и была ей уготована. А что ожидало меня? Бесконечно долгие и однообразные годы, проведенные в маленькой деревушке, где мое светское бытие будет ограничиваться вечерами, подобными сегодняшнему? Что ж, в принципе, такая жизнь могла быть достаточно приемлемой. К тому же меня окружали бы люди, к которым я искренне привязана…

Но неужели же я тут и состарюсь?

Мне почему-то было очень грустно. Иногда, оглядываясь назад, спрашиваешь себя, не предвидела ли я тогда, пусть на уровне подсознания, все те события, которым уже было предназначено разрушить до основания мою мирную жизнь.

Меня все больше охватывало смутное беспокойство. Когда отец возвращался из поездок за рубеж, я забрасывала его вопросами. Он бывал при прусском и датском дворах, а также при самом пышном из всех — дворе Наполеона Третьего и его обворожительной супруги, императрицы Евгении. Он описывал величие этих дворов, манеры и обычаи знатных вельмож, сильных мира сего. Его описания были такими красочными, что я будто воочию видела богатые фиолетовые и золотые одеяния особ королевской крови, мягкие пастельные тона французских особняков и более грубые сочетания цветовых пятен при германских дворах. Мне безумно хотелось посмотреть на все это своими глазами. Моей тайной мечтой было добиться признания в качестве великой художницы, ни в чем не уступающей своему отцу, а вслед за признанием посетить весь этот сказочный мир. Родись я мужчиной, вполне возможно было бы на это рассчитывать, но я была заточена в женское тело и пребывала в том мире, который мужчины создали только для себя. У женщины в нем имеется свое особое предназначение. Она необходима для воспроизводства рода, и при этом служит весьма приятным развлечением. Кроме того, она является живым украшением дома своего повелителя, помогает ему решать жизненные проблемы, поддерживает его в трудные минуты, но всегда стоит несколько позади, чтобы каким-то образом не затмить, упаси боже, сияющее величие главного действующего лица.

Вершиной моих притязаний было Искусство. Однако, когда я обнаружила, что мои миниатюры ценятся столь же высоко, как и миниатюры моего отца, но только лишь потому, что их авторство приписывается ему, я была взбешена и возмущена до глубины души несправедливостью и тупостью окружающего мира. Теперь мне стало понятно, почему некоторые женщины столь категорически отказываются следовать сложившимся стереотипам и признавать мужское превосходство.

Когда мы в тот вечер вернулись домой, нас там с нетерпением ожидал Джеймс Кэллум.

— Приношу свои извинения за столь поздний визит, мистер Коллисон, — поклонился он, — но мне совершенно необходимо было увидеть Иви.

Он был так взволнован, что с трудом произносил слова. Иви подошла к нему и попыталась успокоить, взяв за руку.

— Что случилось, Джеймс? — спросила она. — Ты… получил приход!

— Увы, нет. Но я получил… предложение. Все зависит от того, что по этому поводу… думает Иви…

— В таком случае, быть может, имеет смысл все это ей рассказать, и тогда уже узнать, что она думает, — вполне резонно заметила как всегда практично мыслящая Иви.

— Вот как обстоят дела, Иви. Мне предложили ехать в Африку… в качестве миссионера.

— Джеймс!

— Да, и они считают, что я должен ехать туда с женой.

Увидев радость на лице Иви, я даже не осмелилась взглянуть на отца, так как знала, что он сейчас пытается справиться с весьма разноречивыми чувствами.

— Иви… но это же прекрасно! — услышала я его голос. — Ты будешь просто великолепна! Я не сомневаюсь, что ты сможешь их всех там держать в руках!

— Иви… — голос Джеймса дрогнул, — ты не сказала…

— Когда мы едем? — с улыбкой поинтересовалась Иви.

— Боюсь, у нас очень мало времени. Предлагают ехать через месяц, если только это, разумеется… возможно.

— Необходимо срочно поместить объявление о предстоящем бракосочетании. Кажется, это делается за три недели до свадьбы, — вмешался отец.

Я подошла к Иви и обняла ее.