Lord of Mysteries

Конечно, если бы у него не было выбора, он бы без колебаний пробудил Небожителя. Он был уверен, что сможет это сделать, и Амон также знал об этом. Поэтому – Он – не стал его принуждать, а лишь попытался сбежать.

Только что состоявшаяся битва к концу превратилась в битву мужества. Тот, кто не боялся настоящей смерти, получал абсолютное преимущество.

Очевидно, что Амон не был готов пожертвовать – собой – ради этого дела.

Вздохнув с облегчением, лицо Клейна под холодной и странной маской вдруг исказилось.

Под его полупрозрачным темного цвета плащом скользкие и зловещие щупальца, протянувшиеся наружу, то ударялись о землю, то поднимались ввысь. Это полностью выходило из-под его контроля.

Он чувствовал, что в его теле быстро просыпается Небожитель, достойный благословений Неба и Земли, и казалось, что он не может остановить это.

Даже если бы Клейн умер прямо своей волей и положился на силы Чудотворца, чтобы возродиться, он не смог бы спастись, так как Повелитель Тайн также обладал властью – Чудес – .

В этот момент Клейн вспомнил слова Темного Ангела Сасрира, которые также принадлежали древнему богу солнца:

– Изначальный пробудился в моем теле… – .

В следующую секунду в том месте, где разбилось тело Амона, лучи света, притянутые неясной невидимой формой гравитации, устремились к Клейну.

Некоторые из них были Червями Времени с двенадцатью кольцами, некоторые — насекомыми из сияющего звездного света, а некоторые — просто большим количеством световых точек…

Клейн хотел помешать Потусторонним чертам слиться с ним, но все более могущественная воля Небожителя не позволила ему сделать это.

Его тело то раздувалось в шар, то вдруг становилось тонким, как бумага. Это повторялось бесконечно.

Маска на его лице становилась все ярче и причудливее. Скользкие и злые щупальца, протянувшиеся из-под его плаща, увеличились и стали более неконтролируемыми.

Одна Потусторонняя черта Червя Времени, одна Потусторонняя черта Звёздного Червя, одна… В голове Клейна возникло ощущение, что его пожирает невидимое чудовище, причиняя мучительную боль.

Наконец, пара глаз, которые, казалось, были сформированы из чистого звездного света, образованного из слоев иллюзорных дверей и хрустальных моноклей, устремились к лицу Клейна, прямо к глазницам маски.

Почти одновременно с этим на теле Клейна снова появилась странная дверь света, окрашенная в синевато-чёрный цвет.

Замок Сефиры!

В этот момент Клейн, Замок Сефиры, Уникальность Двери и Уникальность Ошибки имели сильное желание собраться вместе.

Как только они сольются воедино, Повелитель Тайн полностью пробудится и завершит процесс – своего – воскрешения.

Клейн внезапно закрыл правой рукой половину своего лица.

Все его тело наклонилось, как будто он боролся с другим – я – .

С помощью якорей и разрушения образов от своих якорей Клейн окончательно замедлил пробуждение воли Повелителя Тайн, немного уменьшив силу сближения.

Глаза-звезды и хрустальный монокль остановились перед лицом Клейна, паря всего в нескольких сантиметрах в воздухе, словно планеты, вращающиеся вокруг солнца.

Клейн считал, что он не сможет поддерживать этот экстремальный дисбаланс слишком долго. Возможно, через несколько минут или даже десятков секунд сближение будет продолжаться без остановки, что приведёт к невыносимым изменениям.

– Хаха, это можно считать формой слияния – . Клейн неуверенно рассмеялся.

Затем он – одурачил – Латунную Книгу, позволив ей войти в запечатанное состояние и полететь в кучу мусора.

Вслед за этим Клейн покинул замок Сефиры и попал в астральный мир, созданный из символики и авторитетов.

Это место казалось похожим на космос. Оно было темным и огромным, но на самом деле в нем было много уникальных аспектов. Например, хотя вдалеке висела звезда, похожая на солнце, излучающая обычный свет и тепло, если попытаться приблизиться к ней, не получив при этом травм, то можно было понять, что астральный мир там похож на черный занавес. Солнце было прямо нарисовано пастельными тонами, и вокруг него было множество понятий и символов.

Кроме того, рисунок солнца был не слишком красивым, словно ребенок, не имеющий никаких основ в искусстве, небрежно нарисовал его. Это было одновременно комично и пугающе.

С другой точки зрения, это могло быть проявлением хаоса и безумия, которые лежат в основе всего.

Как только Клейн вошел, он сразу же почувствовал на себе невидимые взгляды.

Некоторые из них исходили из областей, защищённых мировым барьером, другие — из более широких областей с явной злобой.

Уголки рта Клейна не могли не скривиться. Он внезапно повернул голову и посмотрел за пределы мирового барьера, подняв свои скользкие и зловещие щупальца.

Пара глаз, казавшихся выкованными из звездного света, и хрустальный монокль тоже зашевелились.

Внезапно все внимание космоса ослабло. Только нарисованная от руки багровая луна осталась висеть на месте, вспыхивая светом.

– Хаха. – Клейн засмеялся, попав в тёмное царство, наполненное ночной ванилью и дремотными цветами.