Лорды Белого замка

– Сомневаюсь, – покачал головой Фульк. – На этот раз они рассчитывали на эффект неожиданности, однако повторять попытку вряд ли станут. Иоанн по уши увяз в неприятностях в Нормандии. Он не сможет больше помогать Фицморису, а у меня под боком принц Лливелин, которого стоит только попросить о подкреплении. Конечно, когда придет весна, все может измениться. – Он потер лоб. – Ни в чем нельзя быть уверенным.

Мод уже собиралась предпринять очередную попытку убедить мужа спуститься со стены, как послышались стук копыт по дороге и крики: страже велели немедленно открывать. Голос был знакомый, хотя вместо самих всадников в дымке мороси видны были только две смутно различимые тени.

– Вернулись!

Фульк, вдруг снова полный сил, буквально слетел вниз, во двор. Мод сжалась, когда услышала, как он скользит по мокрым ступеням, и осторожно последовала за мужем, по-прежнему не выпуская из руки колбасу.

– Это было нелегко, – сказал Фульку Жан.

Рыцарь сжимал в руках кубок с горячим вином, а Барбетта тем временем заботливо смазывала ему полученные на поле боя ссадины.

– Ох и ловко же он все провернул! – воскликнул Одульф де Браси с энтузиазмом избежавшего виселицы человека. Жизнь казалась ему сейчас просто невозможно прекрасной, несмотря на подбитый глаз, отрубленное ухо и поврежденную руку. – Подходит он к Фернелу и братьям Фицморис, прямо в открытую, и предлагает развлечь благородных мужей пением и музыкой. Говорит, я, мол, странствующий музыкант, хочу заработать себе на корочку хлеба да на ночлег.

– Одульф меня услышал, – подхватил нить повествования Жан, – и кричит, что, дескать, он дворянин, человек благородный и набожный, и что если его завтра повесят, то сегодня офицеры должны позволить менестрелю спеть ему религиозные гимны. Ну, те согласились. Приводят меня к нему в комнату и говорят: давай пой. А я, не будь дурак, улучил момент, стукнул часового по макушке и пере одел Одульфа в его одежду. Часового мы оставили связанным и заткнули ему рот обмоткой Одульфа. Со стороны все выглядело так, будто стражник выводит меня из замка. Люди Ферела ничего не заподозрили. К тому времени, когда истина открылась, мы были уже далеко. Ну, за чудесное спасение! – Он шутливо поднял кубок.

– Я в неоплатном долгу перед тобой за сегодняшнее, – тихо произнес Фульк.

Мод наконец удалось убедить мужа снять кольчугу. Он еще не ел, и его глаза сверкали лихорадочной усталостью.

– Ты бы сделал для меня то же самое, – пожал плечами Жан. – Грешно зарывать таланты в землю. Мое искусство не позволило человеку умереть.

– Аминь, – поднял бокал Одульф.

Фульк подошел к большой кровати, на которой лежал Ален.

– Он выживет? – спросил вставший рядом Одульф.

В голосе его слышалась неподдельная тревога. Еще бы, ведь Одульф с Аленом с раннего детства были закадычными друзьями. Кровное родство очень важно, но связь между друзьями, пожалуй, еще сильнее, ибо мы выбираем их сами.

– Обязательно, – сказал Фульк. – Не может же Ален умереть, если все мы его так любим.

– Ален мало-помалу придет в себя, – заверила их Мод. – Думаю, вы прямо сейчас смогли бы привести его в чувство, если бы хорошенько потрясли, но после такой трепки, которую бедняга получил, ему нужен покой. Когда он проснется, то почувствует дикую головную боль, – предупредила она, подняв указательный палец, – и, скорее всего, сильную тошноту. А сейчас будет лучше, если вы его оставите.

Одульф кивнул, если не вполне успокоенный, то хотя бы приободренный. Мод взяла Фулька за руку:

– Я приказала приготовить для тебя в кухне лохань с горячей водой и велела служанкам положить тебе тюфяк рядом с Аленом, чтобы ты был рядом, как только ему потребуешься. Пойдем, ты уже спишь на ходу.

Он послушно позволил жене вывести себя из комнаты и по крытой деревянной галерее провести на кухню. На печи медленно кипел котел, а рядом на полу стояла дымящая ся паром ванна. Раздавленный навалившимся изнеможением, тяжелым, как гора шерстяных одеял, Фульк словно сквозь туман ощущал, как Мод помогает ему раздеться и ступить в ванну. Вода была такой горячей, что чуть не ошпарила ему кожу. Но постепенно он привык к теплу и почувствовал себя невероятно уютно в плещущейся воде. Мод растирала мужу сведенные от напряжения плечи, и от ее движений боль, обручем стягивавшая лоб, начала ослабевать. Мод дала мужу отвар ивовой коры и смазала ссадины успокаивающим бальзамом. Похоже, что напряжение служило каркасом, который держал его на ногах. Теперь от заботливого ухода Мод этот каркас разрушился, и Фулька одолела слабость.

Когда он выбрался из ванны, жена растерла его большим льняным полотенцем и помогла надеть чистую котту и шоссы. Все вокруг стало размытым. Он не помнил ни как вернулся в покои, ни как лег на тюфяк, который Мод ему приготовила. Темнота, словно добрая мать, обняла его и убаюкала невидимыми нежными руками.