Лорды Белого замка

– Верно, миледи. – Монах поклонился, польщенный, что она это запомнила. – Я чувствовал призвание к духовной жизни, и моя матушка рассудила, что будет совсем неплохо, если один из ее сыновей станет молиться за всех прочих членов семейства. – По-французски юноша говорил с легким ирландским акцентом, мелодичным и мягким, словно капли барабанящего по крыше дождя. – Она до сих пор с благодарностью вспоминает лорда Уолтера. Полагаю, если бы вы нанесли матушке визит, ей было бы очень приятно.

Мод пробормотала какой-то приличествующий случаю ответ и цокнула языком кобыле.

– А как зовут вашу матушку? – спросил заинтригованный Фульк.

Молодой монах улыбнулся:

– Леди Уна О’Доннел, в первом браке – Фицджеральд, по второму мужу – де Шомон, это был мой отец. Теперь матушка вновь вдова. Ее третий супруг умер прошлой осенью, упокой, Господи, его душу.

Юноша перекрестился. Фульк последовал его примеру.

Мод ускакала, не задерживаясь, с прямой, как копье, спиной. Фульк нагнал жену лишь несколько минут спустя. На лице у него было написано жгучее любопытство.

– Не знал, что вы с леди Уной знакомы!

– Мы не знакомы, – ответила Мод и поджала губы. – Я встречалась с ней всего один раз, когда она привезла в монастырь своего сына. Сразу после этого умер Теобальд, так что мысли у меня были заняты более важными вещами. Во всяком случае, я не настолько близко знаю эту даму, чтобы наносить ей визиты, и, откровенно говоря, совершенно не хочу этого. – Она, прищурившись, глянула на Фулька. – Надеюсь, ты не собираешься заехать к леди Уне?

Перед ее мысленным взором всплыли полные похоти васильковые глаза, чувственный алый рот. Фульк задумчиво смотрел куда-то вдаль.

– Леди Уна – вдова, – сказал он наконец, – и земли ее покойного мужа в Докьонелле граничат с нашими в Гленкаверне. Если не из сострадания, то хотя бы из политических соображений я должен съездить.

– Ах, из политических соображений? Понятно. А то я уж было подумала, что ты хочешь повидать саму леди.

– Да ты никак ревнуешь? – поддразнил жену Фульк.

– Ничуть, – тряхнула головой Мод. – Не хочу, чтобы она выставила тебя дураком, только и всего. Я встречалась с леди Уной незадолго до смерти Тео, когда она привозила сына в Уотни, и видела, что она собой представляет. Трубадуры таких называют «belles dames sans merc». Бессердечные красавицы. Так что будь осторожен!

– Да что ты в самом деле, как будто не знаешь, что меня никакие красавицы, кроме тебя, не интересуют! – Он потянулся к жене через разделявшее их лошадей расстояние и взял ее за руку.

Но Мод отдернула ее:

– Не смей заговаривать мне зубы!

– Не буду, – усмехнулся он. – Послушай, Мод, а может быть, ты составишь мне компанию: из политических соображений и дабы защитить меня от самого себя, а?

– Ни за что! Да я лучше сама себя крапивой отстегаю. – Мод задумчиво сощурилась. – Пытаюсь вспомнить, что именно эта дамочка сказала насчет тебя Тео несколько лет назад. Что-то про красивого молодого оленя, на которого ей не терпится поохотиться и завалить. И, дескать, она всегда жалела, что упустила тебя, когда ты был оруженосцем.

– Сейчас я стал более взрослым и мудрым.

– Но не настолько взрослым и мудрым, как Тео, а даже ему было тяжело сдержать ее.

– Уна тоже, должно быть, постарела.

– И скорее всего, стала еще безрассудней.

Фульк раздраженно крякнул и поехал вперед. Мод смотрела на его широкую спину, защищенную гамбезоном на толстой подкладке из овчины. Может, она сгущает краски и все не так уж и страшно? Фульк ведь не какой-нибудь доверчивый простак. Мод невольно задала себе вопрос: а хранил ли муж ей верность все те долгие месяцы, когда они были далеко друг от друга? Почему она задумалась об этом именно сейчас? Наверное, потому, что прежде встречала Уну О’Доннел и видела, какое обаяние та источает. Потому, что эта женщина говорила о Фульке с грубоватой иронией и томным сожалением львицы, которая отвергла угощение, а сейчас об этом жалеет.

Мод пришпорила кобылу и поравнялась с Фульком.

– Поезжай, если хочешь, – сказала она примирительным тоном, однако на сердце у нее было по-прежнему тяжело.

– Мне кажется, нужно поехать, – ответил он. – Безрассудные желания и зов плоти я уже давно перерос, за исключением тех случаев, когда дело касается тебя.

Мод сдержанно улыбнулась: вот ведь льстец какой.

– И что же в таком случае тобой движет?

– Наверное, любопытство. Хотя… – Он покачал головой. – Нет, не только. Хочется разделаться с прошлым. Пообщаться с Уной на равных. Прежде ведь я был зеленым юнцом, и она смотрела на меня свысока.

– Боюсь, возраст для нее особой роли не играет. Видел бы ты, как эта женщина вела себя с Тео…

– Пусть так, – пожал плечами Фульк, – но если я сейчас не попробую бросить ей вызов, то потом до конца дней своих буду мучиться оттого, что испугался и спасовал.

Мод вздохнула. Стремление преодолевать трудности было одной из самых сильных черт натуры Фулька, но не всегда шло ему на пользу.

– Только, пожалуйста, будь там осторожнее, – сказала она.