Лорды Белого замка

– Господи, да если бы я сейчас не шутил, то начал бы рыдать навзрыд. А этого я себе позволить никак не могу, у нас еще слишком много дел. Кроме того, есть и другие раненые, которым значительно хуже, чем мне. Займись-ка ты сперва ими. А я могу подождать.

Она недовольно зыркнула на мужа, но повернулась к столу и взяла бинт. Хотя руки у Мод не дрожали, она упорно отворачивалась от тела чернобородого наемника, а лицо у нее было невероятно бледным. Фульк отдал распоряжение, и три солдата утащили тяжелый труп из комнаты.

Уна подошла взглянуть на тело деверя.

– Упокой, Господи, его душу! – сказала она, перекрестившись, но слова произнесла так, будто выругалась. – Надеюсь, теперь наконец я смогу отпраздновать свою свадьбу как положено?

Осторожно перешагнув через тело, она подошла к Жану, и они обнялись.

Глава 37

Замок Уиттингтон, ноябрь 1214 года

На день святого Андрея состоялась помолвка дочери Фулька Хависы с Уильямом, наследником их соседа, барона Роберта Пантульфа из Уэма. Земли Фицуорина и Пантульфа граничили, и семьи связывали общие интересы.

Хависа и Уильям встречались в обществе, хотя до сих пор общались мало: Уильяму Пантульфу светскому молодому человеку, было почти тридцать, а Хависе, хоть и развитой не по годам, еще не сравнялось тринадцать.

– Может быть, сегодня нам следовало устроить свадьбу, а не помолвку, – сказал Фульку Роберт Пантульф, когда они наблюдали, как обрученные танцуют под аккомпанемент дудок и тамбурина в нарядно украшенном большом зале Уиттингтона. Роберт был уже далеко не юным и начинал сутулиться, однако глаза его были полны жизни.

– Хависа еще слишком молода, – покачал головой Фульк, с болью в сердце следя глазами за дочерью.

Кажется, еще только вчера она, кудрявая крошка, сидела у него на коленях и настойчиво требовала к себе внимания. А теперь пробует шаги брачного танца с мужчиной, который станет ее супругом. Волосы Хависы, распущенные в знак невинности, колыхались у талии, как осенние листья. Ладную фигурку облегало шнурованное платье цвета павлиньих перьев, которое не скрывало округлостей развивающейся груди. Хависа сейчас ненадолго очутилась в переходном состоянии между ребенком и женщиной – невинность, ищущая знания, манящая, но пока не вполне осознающая собственную чувственность. Многие тайны ей еще предстоит постичь.

– Я была в том же возрасте, когда обручилась с Тео, – тихо проговорила Мод, подходя к мужчинам и беря Фулька под руку.

– Вот я и говорю: слишком юная, чтобы выходить замуж, – повторил Фульк. – Хависе еще нужно подрасти, прежде чем она сможет быть женой.

– Может быть, в вас говорит желание не отпускать дочь от себя? – улыбнулся Пантульф.

Фицуорин смущенно кашлянул и потер рукой шею.

– Хависа – мой первенец, – сказал он. – Конечно, мне трудно. – Он сокрушенно улыбнулся, пытаясь смягчить серьезность момента. – Давно ли она была трехлетней малышкой, как ее сестренка сейчас.

Фульк глянул на младшую дочь. Мабиль сидела на коленях у Грейсии; ее тоненькие светлые косички были переплетены золотой лентой в честь помолвки сестры. Вот Мабиль никогда не выйдет замуж. Одна дочь всегда остается в родительском доме, но то была трагедия, а не радость. Последние роды у Мод были трудными: девочка шла вперед ножками и дышать начала не сразу. Поначалу Мабиль казалась обычным ребенком, разве что была чуть более беспокойной, но со временем стало очевидно, что она особенная.

Рядом со своими дядьями, Уильямом и Филипом, за столом сидели двое сыновей Фулька и Мод. Десятилетний Фулькин, живой миловидный мальчик, золотоволосый и голубоглазый. И Иво, зачатый в Ирландии; ему уже исполнилось семь, и волосы у него были темные, как у его сестры Ионетты. Сейчас, под пристальными взглядами взрослых, оба вели себя прилично.

– С мальчиками все по-другому, – заметил Фульк. – Когда смотришь на них, сердце становится сильным от гордости, а не тает от нежности.

– Верно, – пробурчал Пантульф и устремил взгляд на своего сына и наследника.

Двое мужчин наблюдали за танцующей парой. Уильям Пантульф двигался с атлетической грацией. Фульку случалось видеть его на ристалище и во время поединков на мечах. Сухопарый Уильям хорошо владел своим телом и отличался удивительной ловкостью. Он также обладал терпением и способностью воспринимать с юмором практически любую ситуацию: эти черты характера, безусловно, пригодятся ему в семейной жизни с Хависой. Поначалу Фицуорина несколько смущал возраст жениха, но по зрелом размышлении Фульк понял, что, хотя вокруг достаточно мужчин помоложе, он бы никому из них не доверил счастье своей дочери и управление землями, которые достанутся ей в приданое.

Пантульф показал на двух танцующих, постоянно хихикающих юных девушек и поинтересовался:

– А вторая? Для нее у вас есть кто-нибудь на примете?

– Которая? А, Ионетта! Да, я начал предварительные переговоры с сыном де Пембриджа, – ответил Фульк.