Лорды Белого замка

– И, кроме того, – мягко сказал он, – Фульк намеренно держится от тебя на расстоянии. Ты жена его наставника, а разница в возрасте между мною и тобою так велика, что злые языки при первой же возможности начнут распускать сплетни.

Мод отшатнулась от мужа и посмотрела на него, гневно сверкая глазами:

– Но это же отвратительно! Со дня нашей свадьбы я даже не взглянула на другого мужчину! – Ее лицо зарделось. – И уж тем более на Фулька Фицуорина!

– Тише-тише, не сердись так. – Теобальд нежно улыбнулся и притянул Мод к себе. – Я знаю, что ты верна мне и никогда не засматриваешься на других мужчин. Точно так же веду себя и я: если и взгляну иной на раз на красивую женщину, то сердце мое не дрогнет, даже если глаз и возрадуется – ну все равно как при виде красивого коня или цветущего луга. Однако Фульк осторожен: он ведь завсегдатай турниров и вдобавок некоторое время прожил при дворе.

– В любом случае я не давала ему никакого повода! – отрезала Мод. – Я не какая-нибудь легкомысленная девица, которая теряет голову при виде храброго рыцаря!

Мод не видела, как стоявший у нее за спиной Теобальд слегка покачал головой и состроил недовольную гримасу, прежде чем оставить эту тему. Хотя, с одной стороны, он был бы рад поспособствовать установлению между Мод и Фульком благородной дружбы, однако прекрасно понимал и то, какую это таит в себе опасность. Оба они были молоды и отличались горячим нравом.

– Я рад, что мой брат согласился помочь Фульку, – только и сказал он. – Это благое дело.

Мод не меньше мужа была рада прекратить разговор о своих отношениях с Фульком Фицуорином. Она и сама понимала, что слишком пылко отстаивала свою верность брачным клятвам, и это не могло ее не тревожить. А чутье у Теобальда, несмотря на возраст, по-прежнему оставалось острым, как у молодого.

– Ты знаешь Фулька Фицуорина лучше меня, – сказала Мод. – Как ты думаешь, он и впрямь способен поднять бунт, если решение окажется не в его пользу?

Жена не могла увидеть, как тонкие морщинки вокруг глаз Теобальда стали глубже, но от нее не укрылось, что его рука, расчесывавшая волосы, вдруг остановилась на пол пути.

– Вывести Фулька из равновесия нелегко, но, как только это происходит, назад пути уже нет. Надеюсь, его желание осуществится, потому что в противном случае – да, он вполне способен стать мятежником и начать мстить королю.

Теплым весенним вечером, в конце марта 1199 года, Ричард Львиное Сердце находился в Аквитании под стенами крепости Шалю-Шаброль. Он прибыл туда, чтобы обратиться к солдатам, которые осаждали замок, принадлежавший его врагу, виконту Адемару Лиможскому. Град стрел, обрушившихся на Шалю-Шаброль, буквально не давал защитникам поднять голову, однако внезапно один из арбалетчиков, использовав в качестве щита обычную сковородку, встал на крепостной стене, прицелился и выстрелил. Ричард засмеялся, восторгаясь храбростью стрелка, но смех этот резко оборвался, когда болт арбалета чиркнул по верху красно-золотого щита и застрял у Ричарда в ключице.

Сперва казалось, что рана поверхностная, но затем выяснилось, что болт застрял глубоко, и потребовалось вмешательство хирурга, чтобы вытащить железный наконечник. Рана загноилась, короля лихорадило, и вскоре началась гангрена.

Шестого апреля, когда весь мир наслаждался приходом весны, Ричард Львиное Сердце скончался, завещав свою душу Богу, а трон – младшему брату Иоанну. Заботам Иоанна были вверены и все дела, дожидавшиеся рассмотрения Ричарда. Среди кипы бумаг, на самом верху, лежало прошение от Хьюберта Уолтера, архиепископа Кентерберийского: он ходатайствовал о том, чтобы Фульку Фицуорину были переданы в полное владение земли его отца, включая замок Уиттингтон со всеми окрестностями и служебными постройками.

Росцелин, ответственный секретарь, собрал пергаментные свитки, запечатал все в ящик и переслал новому хозяину.

Глава 15

Олбербери, Валлийская марка, лето 1199 года

Фульк покрутил в руках пергаментный свиток, который вручил ему гонец, и с тяжелым сердцем взломал печать. Он уже догадывался, что найдет внутри.

– Что там? – Хависа оторвалась от работы – она ткала у окна гобелен – и подошла к сыну.

– Как я и ожидал. Приглашение явиться через две недели и принести Иоанну оммаж[13] в замке Болдуин.

В голосе его слышалось такое отвращение, что дремавший под столом волкодав поднял голову и заскулил.

Мать взяла из рук Фулька документ и сощурилась, изучая королевскую печать.

– Я понимаю, что Иоанн – помазанный король Англии и мне положено присягнуть ему, – проворчал Фульк, – но до чего же противно будет преклонять перед ним колено и клясться в верности. Однако эту горькую пилюлю придется проглотить.

Хависа оторвала глаза от письма и с тревогой посмотрела на сына:

– Значит, поедешь?

Фульк скривился: