Лорды гор. Белое пламя

– Какая разница! – отмахнулся странный лорд-воин. Он добрался до стола, выдвинул кресло, сел и начал рыться в ящиках. Удивительно, но в кабинете пыли совсем не чувствовалось, воздух тут был куда свежее. – Ты теперь единственная наследница. Честно скажу, Сиаль, этот вариант с твоим замужеством предпочтительней для всех. Мои духовные братья молиться на тебя будут так же, как теперь синты.

– Не понимаю.

– Ты не представляешь, какое великое одолжение мне сделаешь. Я освободил тебя, ты – освободишь меня. Узел судьбы будет развязан. Мне будет на кого спихнуть ответственность, которая держит меня, как последнего из угасшего рода, привязанным к этому клочку гор уже не первое столетие. Это родовое гнездо – мой персональный кошмар, гиря на моих ногах. Оно мне не нужно.

С этими словами Таррэ, вытащив из ящика лист пожелтевшего пергамента с гербовым тиснением, взял перо, сдунул с него пыль, открыл крышку чернильницы, откуда выбежал шустрый паучок.

– Надо было чаще сюда заглядывать, – пробормотал сконфуженный вейриэн. – Присядь, Сиаль. Я помню, что тебе еще надо помыться, одеться и пообедать по-человечески, но потерпи минутку. Это важно.

Девушка, кивнув, завернулась в его плащ поплотнее, осторожно села на краешек кресла, обитого вышитой тканью. Тут же почувствовала, как кресло начинает меняться, приспосабливаясь к ее фигуре, и через миг она уже утопала в его уютных объятиях. А Таррэ, прочистив чернильницу от паутины, накрыл ее ладонью, и предмет превратился в ослепительный сгусток света.

Сняв ладонь, вейриэн обмакнул в чернильницу полое «самопищущее» стило, подождал, когда инструмент впитает чернила, и начал быстро писать на пергаменте. Руны тоже светились, словно мастер писал жидким светом, и медленно угасали, притворившись обычными фиолетовыми чернилами.

Сиаль даже смогла разобрать самое первое, особенно крупное слово: «Завещание».

Таррэ, закончив писать, поставил витиеватую роспись, вынул из воздуха печать и шлепнул светящийся голубоватым светом оттиск. Через пару мгновений свет погас, но то и дело вспыхивали искорки, и казалось, оттиск дышит и смотрит, словно маленькая саламандра. Точно, вот кого напоминал рисунок гербов, вышитых на парадной мебели в холле и на каменных оберегах: свернутую в кольцо огненную ящерку, которую так любили изображать в любом виде синтские ювелиры.

– Ну вот. – Лорд дома Антаре свернул пергамент. – Теперь осталось сделать две копии. Оригинал отправится в халайру Белогорья на хранение, одна копия – в Совет, и еще заверенный экземпляр останется у тебя как у моей единственной наследницы. Теперь это все твое, Сиаль фьерр Антаре.

– Зачем? – только и могла выдавить вчерашняя рабыня.

– Ты говорила об оплате за спасение, спарка? Вот это она и есть, как вариант. В Белых горах много угасающих родов, и мой не исключение. Я был всего лишь четвертым наследником, когда выбрал путь воина и ушел в халайру. Никто не мог предположить, что именно я останусь единственной живой кровью рода Антаре уже после того, как принесу клятвы высшего вейриэна и среди них – обет целибата. Так я попал в ловушку долга. А долги не способствуют просветлению.

– А почему вы раньше не выбрали наследника из риэнов? Так ведь делают угасающие дома, отец рассказывал.

– Сначала не видел достойных, откладывал, думал, пусть подрастут новые поколения, успею еще. А потом… – Таррэ провел пальцем по саламандре, плясавшей на крышке чернильницы. Та озарилась радостным огоньком, провернулась волчком и лизнула хозяйскую руку. – Потом, Сиаль, я надолго попал еще в одну ловушку долга и не мог вернуться в Белые горы. Но теперь все сложилось неплохо и для меня, и для дома, и для тебя. Мы выберем тебе лучшего жениха из высокородных горцев.

– Но я… я уже… прошла обряд, и… – покраснела бывшая младшая жена. Кто она теперь? Какая из нее леди высокого дома? Насмешка. – И я синтка.

– Ерунда! – сердито нахмурился Таррэ и дернул себя за белую прядь. – Я тебе уже говорил, дитя, не придавать слишком большого значения телесному. У нас достаточно замкнутый аристократический круг, а это плохо для Белогорья. Не заметим, как выродимся. Для многих домов не имеет значения факт, что девушка с кем-то разделила ложе. Наоборот, некоторые предпочитают добрачные отношения, чтобы удостовериться в благоприятной совместимости крови. Да и младший лорд дома Этьер – не худший из горцев. Но он… не для тебя.

Она съежилась как от удара. Пария. Как ее ни награждай титулами и сокровищами, она – пария для чистокровных риэнов.

– Почему? – сорвалось у нее.