Лорем

И он заговорил. Про боль своего народа, про несправедливость, про отчаяние. Про то, как он виноват перед всеми, когда пытал нима из-за своих убеждений. Он так говорил это, что Аштанар видела — он винит себя и перед нею, перед Яном и всеми, кого знает, но не смеет сказать этого в лицо. Но он говорил про свое племя. Про свои чувства к Озори Фонне и каково ему стоять там, в кругу, когда она обличала его. Как он чувствовал себя бесконечно виноватым, одиноким. Как пришел в себя и его чествовали как героя, как отец сказал, что наконец гордится им. Как он слушал планы соплеменников, как плакал у алтаря, как пытался поверить в то, что главное — что он остался жив и все закончилось. Что все это его вина, все из-за его ошибки, от втянул всех в этот кошмар, чуть не стал причиной войны.

— Зэбор, но мы спасли людей.

— Что?

— Тех нимов в Стебиндесе. Без нас если бы крепость захватили, они бы пострадали. Ты открыл проход, по которому их вывели. Пусть Отрофон-Кессеи рассказали тебе, где вход в него, но дверь открыл ты. И тот мальчик, ты же защищал его, Зэбор. Если бы ты этого не сделал, Ассеи увели бы его от родителей, и некому было бы защитить их.

— Я… Я не… — Его лицо было растерянным. Он искренне не замечал этого, он даже не подозревал, — Аштанар, хочешь ли ты сказать, что прощаешь меня? За то, что втянул тебя в это? За то, что ты потеряла свой дар и из-за этого весь мир может погибнуть?

Она ответила не сразу.

— Знаешь, у меня есть такая сказка, про спираль. Не так, про тюрьму. Тюрьма эта называется ад. Девять витков, уводящие вниз, и на каждом были все более плохие люди. Каждый виток был все хуже. Толмачи толковали, это о том, как люди в своей душе наказаны за злодеяния, — Она собралась с силами, — Я думаю это то, каков наш мир сейчас. Мои глаза открыты, и я больше не вижу сказок. Но я увидела ад и узнаю его. В аду страшно и больно, люди беспомощны и жестоки. Сейчас я ясно вижу это. И не твоя вина, что мир, который я вижу, таков.

— Аштанар, только отдельные земли таковы. Здесь ты в безопасности, Отрофон-Кессеи, я… Я понимаю, почему ты могла подумать так, но они так были жестоки с нами потому, — Он поднял глаза, — Потому что это я их научил, я расспрашивал и искал, как защищаться и быть сильным без связи с лесом, и мне рассказали, что так наши разведчики ловили и допрашивали когда, ну, когда были древние войны, когда все было иначе. Аштанар, прости их, пожалуйста. Ты будешь здесь в безопасности, обещаю.

— Зэбор, не бойся за меня. Я попросила тебя рассказать свою историю, и вижу в твоих словах, что ты тоже был в аду и понял, о чем я. Ты хочешь сказать, что здесь безопасно, но кто из Отрофон-Кессеев в самом деле в это верит? Вместо этого, я вижу, вы верите, что Бальтрат угрожает всем и готов использовать нимов против Архипелага. Если так, ад начнется и здесь, и на моей земле. Мои спутники хотят вернуться на Полуостров.

— Раз так, я уверен, вы можете рассчитывать на поддержку нашего племени. Они не посмеют остановить вас, я…

Она перебила его. Впервые в жизни она перебила человека. Это стоило ей невероятных усилий.

Мир остался стоять.

— Нет, я не готова уйти, не хочу закрывать глаза. Зэбор, извини, что перебила, но не хочу, чтобы ты думал, что это касается кого-то кроме нас с тобой. Я хочу узнать, что происходит.

— Так ты останешься в племени? Оставишь их?

— Я думаю, что им будет безопаснее вернуться на Архипелаг. Я еще подумаю, что сказать им.

— Так ты что же, собираешься остаться с ними одна?

— Нет, Зэбор. Ты не знаешь наверное, Ян передал, что Клин нашелся, они где-то здесь.

— Они живы? — радостно воскликнул Зэбор.

Аштанар ощутила укол стыда за то, что не сказала этого раньше. Он ведь, наверное, винил себя и за это тоже.

— Да, живы. Они в порядке. Они выяснили, почему нимы считают, что можно продавать детей. Они сказали “эта традиция пошла из города Гами”, как передал Глэн. Я хочу отправиться туда и взглянуть своими глазами.

— Аштанар, об этом и речи быть не может, это слишком опасно

— Так иди и защити меня, как ты обещал всем нам. Проведи нас с Яном, поверь в фелла и помоги ему. Маги воюют, нимы страдают. Ты же понимаешь, вот это — почему Нарилия пришла сейчас. Ты же знаешь. Ты сказал мне, я слышала в твоих словах. Ты видел то же, что я. Тоже знаешь, что это ад.

— Мы соберем отряд.

Она звонко засмеялась.

— Вспомни дорогу в Стебиндес и как ты отговаривал моих собственных спутников идти с нами. Ты говорил, настали времена последние. Значит, Отрофон-Кессеи это понимают. И ты пойми. Они не отпустят меня. И Глэн с остальными, и твои соплеменники. Со сказками или без, большой отряд не увидит того же, что мы видели своими глазами.

— Тогда, у повозки, вы рассудили, что тебе невозможно идти за мной, потому что ваши традиции говорят то, как нужно вести себя сказочнице. Аштанар, ты не станешь спорить о том, что потеряла сказки впервые в жизни после того, как послушалась меня тогда. Я не знаю, что тебе нужно и как помочь, я не смогу о тебе позаботиться.