Лоренцо Великолепный

– Думаю быть полезной тебе во время сегодняшнего пира. Я уже распорядилась, что именно приготовить, кое-что сделали вчера, сегодня добавят, и пир получится как надо. Даже с летучим пирогом, – чуть поморщившись, уточнила донна Лукреция. Она не любила это издевательство над птичками.

– Думаю, Зохан все понял и справится. Он уже показал свое умение, гости были в восторге. Тебе нужно уехать.

– Но почему, Лоренцо? Я хочу быть полезной тебе.

Сын почти потащил ее в сторону, чтобы не привлекать внимание слуг, горячо зашептал:

– Здесь может быть опасно. Я не доверяю всем нашим гостям.

– Тем более. Две пары глаз хорошо, а три еще лучше. К тому же, как известно, женщины куда наблюдательней мужчин. Не беспокойся, не станут же они убивать старуху.

В другое время Лоренцо посмеялся бы над этим словом, старухой его мать не была ни в коем случае. Но сейчас не до смеха.

– Мама, я прошу тебя уехать. Я буду постоянно думать о твоей безопасности и допущу какую-нибудь ошибку. Я сейчас словно канатоходец, но не на веревке над площадью, а на тонкой нитке над пропастью. Пойми, мне трудно защитить семью, трудно будет уберечь даже Джулиано, а…

Он не договорил, донна Лукреция все поняла сама.

– Прости, Лоренцо, я не подумала.

– Ты хочешь помочь, я понимаю, ты очень помогла в Кареджи, но сейчас нет.

– Я уеду прямо сейчас. Дай мне пару слуг в сопровождение до Кареджи. И прости, я действительно хотела помочь.

– Тебя проводит Паоло и еще пара человек.

– Паоло будет нужен тебе здесь.

Лоренцо отмахнулся:

– Ничего страшного. Прости, мне пора на мессу, а нужно еще убедить братца остаться дома.

– В этом-то я могу помочь?

Лоренцо просил брата:

– Джулиано, потерпи еще один день, всего один день. Завтра кардинал и его люди уедут из Флоренции, и ты сможешь ходить куда хочешь и к кому хочешь. Понимаю, что по тебе скучает какая-то красавица, но потерпи. Пойми, они только и ждут нашей оплошности.

– А что будет завтра? Кардинал уедет, но Пацци-то никуда не денутся. Ты их ненавидишь?

– Как только из Флоренции уйдут люди кардинала и архиепископа, уведет своих людей Монтесекко, я уничтожу Пацци. Всех до единого! У меня есть способы, доказательства их вины, есть возможность, но пока столько вооруженных людей в городе, я ничего не могу сделать. Думаешь, я не устал? Смертельно устал улыбаться Франческо и его подлецу дяде, устал делать вид, что не понимаю, зачем здесь все эти люди, чего ждет Сальвиати, что монахи кардинала в действительности наемники… Но я вытерплю, все вынесу и потом отплачу так, что ненавистные нам Пацци просто перестанут существовать.

– Твоя сестра тоже Пацци, – напомнила Лукреция.

– Да, мама, я помню, что Бьянку выдали замуж за Гильельмо. Значит, и ему придется сменить имя! Простите, мне некогда. И тебе тоже, мама.

Донна Лукреция положила руку на рукав младшего сына:

– Лоренцо прав, потерпи сегодня, завтра отплатишь Пацци сполна.

– Мама!

– Обо мне не беспокойтесь. С таким защитником, как твой Паоло, никакие бандиты не страшны. Хорошо, мальчики мои. Я вернусь, как только вы сообщите, что все спокойно. И постарайтесь не уничтожить всех Пацци, оставьте хоть кого-то.

Они вышли из дома вместе – донна Лукреция, чтобы в сопровождении Паоло и двух слуг отправиться в Кареджи, и Лоренцо в Санта-Мария дель Фьоре на праздничную мессу кардинала Риарио.

– Лоренцо, почему Джулиано так хмур?

– Я сорвал ему несколько свиданий. Но пусть потерпит. Брат слишком легко вытаскивает шпагу из ножен. И вообще его пора женить! У меня в его возрасте… – Лоренцо мысленно посчитал, усмехнулся, – трое детей было! До свидания, мама. Поцелуй детей и Клариче.

Мать и сын расстались на углу, Лоренцо отправился в сторону собора, а донна Лукреция в сторону Сан-Марко. Но стоило немного отъехать, как она вдруг приказала:

– Паоло, давай к Порта Пинти.

– Зачем, миледи?

– Поедем через эти ворота.

– Но они не на север.

– Зато в сторону Фьезоле. Отвезешь меня туда и вернешься. Не нравится мне все это.

Паоло только кивнул. Ему тревога, словно разлитая в воздухе Флоренции, нравилась еще меньше. Кроме того, он знал о Джулиано то, чего не знали другие Медичи, потому тревожился за младшего брата сильней, чем Лоренцо и донна Лукреция.

Сам Джулиано в это время метался по комнате, но не из-за того, что ему запретили выходить из дома. Он пытался понять, как теперь быть.

Лоренцо полон ненависти к Пацци, превратившим жизнь не только Великолепного, но и всей семьи в постоянное ожидание неприятностей. Грозил уничтожить всех Пацци до единого, а зятя и сестру заставить сменить имена. Что же он тогда скажет о дочери самого ненавистного Пацци – Якопо? Как признаться, что Оретта Пацци ждет ребенка от Медичи?

Джулиано чувствовал себя загнанным в угол.

Он уже не впервые задумывался над тем, как сказать брату об Оретте, но сначала не подворачивался случай, а потом началась эта почти открытая вражда и стало поздно.