Лоренцо

«Ну, э-э, прошло много времени». Он неловко посмотрел на меня краем глаза и прочистил горло. «Ты не ожидал, что кто-то будет после Ани. Это дерьмо, которое нужно переварить».

Я провожу рукой по волосам. «Я чувствую себя таким чертовски виноватым».

«Из-за Ани?»

«И Мии. Мне следовало проявить хоть какую-то чертову сдержанность».

«Она красивая женщина, Лоз. Вы оба взрослые люди. И я знаю, что ты не хочешь этого слышать, но…»

Я перебил его, прежде чем он успел закончить фразу. «Не смей, черт возьми, говорить мне, что Аня хотела бы, чтобы я двигался дальше».

«Ладно. Тогда я тебе не скажу. А Кэт знает?»

«Я так не думаю. Это ничего не значило. Я сказал Данте, что это больше не повторится, и я почти уверен, что Мия не будет говорить об этом».

Он молчит несколько мгновений, прежде чем снова заговорить. «Ты не сделал ничего плохого, Лоз».

Я не отвечаю. Если это правда, почему я чувствую себя таким чертовски разбитым из-за этого? Почему я не могу перестать думать о том, как я предал свои брачные клятвы?

Чувствовал бы я себя лучше, если бы это действительно ничего не значило?

Что, если бы я трахнул случайную женщину? Потому что единственное, что поглощает меня больше, чем моя вина, — это воспоминание о том, как я был погребен внутри Мии. Ее вкус. Ее запах. То, как ее мягкая плоть поддавалась под моими пальцами. Как ее горячая киска зжималась воке моего члена, словно была создана для меня. То, как это почти разорвало мое чертово сердце, когда она сказала мне, что между нами нет никакой химии — осознание того, что если бы у меня все еще было сердце, она бы его выпотрошила.

Глава 19

Мия

Я потягиваю свой горячий ромашковый чай, глядя на Лоренцо, пока он идет через комнату к холодильнику. Его брови нахмурены, темные глаза прикрыты и нечитаемы. Рукава его белой рубашки закатаны до локтей, так что все прекрасное искусство на его предплечьях полностью выставлено напоказ. Сегодня он надел свои светло-серые брюки от костюма, те, которые обтягивают его великолепную задницу, как будто вторая кожа. Я имею в виду, что ни один мужчина не имеет права иметь задницу, которая выглядит так хорошо. Я смотрю на его идеальный зад, пока он роется в холодильнике.

«Ты ищешь что-то конкретное?»

«Ужин», — ворчит он.

Поставив кружку на стойку, я подхожу к нему. «София приготовила лазанью, и я знаю, что она приберегла для тебя немного. Я подхожу к нему так, чтобы мы оба могли заглянуть в огромный холодильник.

«Я и сам могу найти», — фыркает он.

«И ты отлично справляешься», — говорю я с ухмылкой, когда он в третий раз берет одну и ту же банку йогурта.

Я тянусь к задней стенке за стеклянным контейнером с зеленой крышкой. Моя рука касается его руки, и у меня перехватывает дыхание. Тепло разливается по моей коже, несмотря на прохладную атмосферу. Он отстраняется, словно его обожгло раскаленной кочергой. Он тоже это почувствовал?

«Вот она», — я протягиваю ему еду, мой голос едва слышен.

«Спасибо», — хрипло отвечает он, выхватывая контейнер из моей руки. Только сейчас я замечаю, что его костяшки пальцев кровоточат. Снова.

«Хочешь, я приготовлю тебе немного салата?»

Он прищурился, глядя на меня.

«Мне понадобится всего минута, пока ты будешь разогревать лазанью в микроволновке». По причинам, которые я не могу полностью объяснить, я хочу хоть немного облегчить его боль, сделать что-то, чтобы он почувствовал заботу, даже если это будет всего лишь салат. «Тебе нравятся все овощи, кроме огурцов, да?»

«Да», — говорит он, и его лицо немного смягчается.

«Потому что это проделки дьявола», — поддразниваю я.

Легчайшая тень улыбки тронула уголки его рта. «Именно так».

Я беру салат из ящика для овощей и ставлю его на кухонный стол. Затем мы стоим рядом, я режу овощи, а он смотрит на микроволновку.

Я искоса смотрю на него. «Что случилось с твоей рукой?»

«Работа», — говорит он, пренебрежительно пожимая плечами.

«Тебе следует попросить Кэт взглянуть на нее».

Он качает головой. «Все в порядке».

Мы приближаемся друг к другу. От него исходит жар, как от печи. Он пахнет так приятно — свежим воздухом и одеколоном — и мой рот наполняется слюной. Я кусаю губу, осознавая, что мое дыхание становится все тяжелее, а пульс стучит по коже.

Когда я нарезала помидор, внезапное воспоминание о его языке у меня во рту заставило меня задрожать, и нож соскользнул, порезав мой палец. «Ой!»

«Ты в порядке?» Он хватает меня за руку, посылая ручейки удовольствия, текущие по мне. Лаская кончик моего пальца, он осматривает его на предмет повреждений.

«Это всего лишь маленькая царапина», — настаиваю я, отдергивая руку. Мурашки пробегают по коже.

Его глаза темнеют, превращаясь в черные глубины. «Тебе следует быть осторожнее, солнышко».

Солнышко? Он никогда меня так не называл. Мое горло сжимается. «Обязательно», — хрипло шепчу я, пока напряжение между нами накаляется.

Он кивает, его взгляд так пристально устремлен на меня, что я волнуюсь, что он может прочитать мои мысли. Мысли о нем и о том, каково это — снова поцеловать его. Его язык высовывается, пробегая по нижней губе, и я клянусь, что чувствую его между своих бедер.