Лоринг

— Прошу прощения, — отсалютовал я им, и они вежливо кивнули мне.

Насвистывая себе под нос, я спустился по ступенькам на выложенную брусчаткой дорожку, обогнул дом, любуясь постриженными кустами. Там, в тыльной части сада, фонари встречались реже. Хотя бы здесь было газовое освещение, и я подкрутил вентили, приглушая горение. Осмотрев стену, я прикинул, что до ближайшего окна второго этажа можно добраться, только если с разбегу уцепиться за выступающие плитки. Но туфли, в которые меня заставили облачиться, не подходили для этого. А мои сапоги с жестким узким носком остались в камере под присмотром Венаторов. Сняв обувь, я засунул ее в карманы пиджака, туда же отправились чулки, и я, отойдя на несколько шагов от стены, прикинул траекторию своего перемещения. Действовать придется быстро, не теряя силы, не сомневаясь.

Услышав приближающиеся голоса, я рванул вперед, уперся ногой в стену, подтянулся до ближайшего выступа, сразу же перенес ногу на другой выступ, сдирая пальцы в кровь, рукой уперся в карниз, отделяющий первый и второй этажи, пяткой оттолкнулся от рамы окна и замер.

— Хотите сказать, что они не в состоянии урезонить пару-тройку аборигенов?

— Речь идет не о паре, к сожалению. Цифры, поданные на прошлом собрании, кардинально отличаются от реальности.

— Сколько же их?

— Около пятидесяти тысяч.

— Сколько?

Я зацепился за подоконник пальцами, но камень был мокрым и скользким. Суставы разрывала боль от перенапряжения. Голоса внизу стали четкими, шаги затихли. Говорившие остановились в нескольких шагах от меня, и стоило им поднять голову, как наши с Вилсоном судьбы полетят кубарем. Вокруг моей тени на стене дома появилось оранжевое свечение. Кто-то из говоривших подкрутил вентиль, усиливая свет фонаря.

— Не нужно, — сказал второй, и моя тень вновь утонула в полумраке.

Как повисший кот, я цеплялся пятками за гладкую стену, пока вдруг мне не попался кривой камень. Упершись в него, я вытолкнул себя вверх. Сначала на подоконнике оказался мой локоть, затем колено, и вот я сижу в окне второго этажа.

Внизу стояли двое. Усач-либерал, и, если не ошибаюсь, представитель консервативной ложи.

— Откуда у вас эти сведения? — спросил второй.

— Мне докладывает человек, являющийся очевидцем противостояния. Он оперативно пишет доклады, и его слову я безоговорочно доверяю.

— Хотите сказать, что наша армия уступает в численности?

— Могу лишь утверждать, что силы противника растут с каждым днем. У Огалтерры много неофициальных союзников. Как вы сами понимаете, Орлеания поддерживает аборигенов…

— Разумеется, чтобы урвать кусок себе.

Я вжался в раму, поддевая пространство между створками ножом, чтобы добраться до запирающего механизма. Я знал, под каким углом придется держать рычаг, чтобы воспользоваться отмычкой, так что это не займет много времени. Но шаткое положение на краю карниза превращало обычное дело в захватывающее приключение.

— Но им это неизвестно. Или же безразлично. Так или иначе, у них не первобытные луки и ножи, как мы полагали. Это современная вооруженная армия.

— Тсс! Так вы бог весть до чего договоритесь! Вы делились своими соображениями с кем-нибудь?

— Еще нет, но я пишу доклад об этом. Пусть парламент решает, что с этим делать.

— Не порите горячку. Все нужно еще раз обдумать. Очень хорошо, что вы пришли ко мне. И давайте пока оставим это между нами…

Засов поддался отмычке. Открыв створку, я переместился в комнату. Здесь было темно, из-за двери доносились смазанные звуки из зала, полного гостей. Когда глаза привыкли, я осмотрелся, и лишь затем запер окно. Сам не знаю, когда в кармане очутились золотые часы с резной крышкой. Рука действовала без моего контроля. С горечью понимая, что мне не позволят оставить при себе ничего ценного, пришлось вернуть вещицу на комод. Я мягко ступал по ковру, замер у двери, прислушался. Дверь была заперта, и пришлось повозиться с замком, чтобы его вскрыть. Энтони не доверяет своим гостям настолько, что запирает все комнаты в доме? Учитывая, чем мне приходится заниматься в этот момент, его нельзя обвинить в чрезмерности.

В коридоре было тихо и пустынно. Чужих сюда не пускали, а слуги были заняты обслуживанием застолья. Я почти бегом преодолел расстояние до лестницы, в последний момент заинтересовавшись темной дверью. Она немного отличалась от прочих. Тон, форма, даже основа узора — всё было таким же, но детали добавляли ей особого значения. Резьба по дереву более утонченная, ручка, как я полагаю, новее прочих, и довольно хитрый замок. Хозяин дома отступил от своих принципов и поставил одну из новых версий запирающего механизма. Это не просто пара поршней и язычок, здесь задействована схема, напоминающая часовую, со множеством дополнительных деталей, крошечных и невероятно точных. Только идеально подходящий ключ отопрет эту дверь, любой другой, даже похожий как две капли воды, может привести к замыканию всей конструкции.