Лось 3

Вернувшийся вместе с притихшим Простотолей Геннадий Матвеевич давно и прочно занял в моем сердце кличку «Крокодил», и отнюдь не из-за добродушия и интеллигентности! Это по количеству измотанных мне нервов — ни с одним поставщиком я не работал так трудно и нудно! Иной раз так и хотелось плюнуть и вернуться к ветошкинцам — их броня оставалась гавном, но хотя бы делали в срок и как надо! С Горбуновым же каждый раз приходилось сюсюкать и ублажать. Надоело!

— Десять минут! — указал на комм. — Десять моих золотых минут, и я ухожу!

Проняло!

«С самого начала так надо было! Почему мою вежливость все признают за слабость?»

— Фралиум! — провозгласил Анатолий, прекративший хихикать, демонстрируя мне в новом помещении закрытый толстым стеклом кусок то ли сплава, то ли чистого элемента, мерцающего синим цветом, — В исходном виде в природе встречается крайне редко, масса самородков редко превышает несколько граммов.

— Что, простите? Как вы его назвали?

— Фралиум, — повторился ученый, — Это от…

— Толя, конкретнее! — прервал его Матвей Геннадьевич, нервно поглядывающий на часы.

— В сорок раз прочнее стали. В сорок раз ее легче. Не подвержен коррозии.

В химии я полный болван, таблицу Менделеева могу вспомнить только отдельными клеточками. Слово «фралиум» мне незнакомо. Зато очень даже знакомо сокращение «Fr», написанное внизу застекленного куба.

— В нормальных условиях его добыча очень сложна, даже самая богатая порода содержит его миллиграммы! — продолжил развиваться соловьем Простотоля, — Самородки — редкостная редкость! Зато тела всадников буквально насыщены им! И если нам дадут добро на его использование!..

Вытащил Горбунова из стерильного помещения и прижал к стене:

— Вы никогда не будете использовать в своих разработках фралиум!!!

— Михаил, но почему?! Это же идеальный вариант под ваши требования?!

— Любое. Человеческое. Решение.

— Вы ксенофоб?!

— Я ксеномизантроп! Хорошо!!! Скажу один раз. Один, и только вам. Фралиум — это то, что привлекает тварей! Я не знаю, какое им нужно количество! Подозреваю — намного меньшее, чем то, которое сейчас здесь находится! И пока оно под экраном, оно безопасно! Но стоит ему только зафонить на всю Ивановскую…

— В Москве, в главном корпусе НИИ, ведутся работы по его извлечению… — побледнел воронинский дружок, — Но Толя продвинулся дальше…

— Так это мою радость ищут эти прелестные создания?! — выглянул нам вслед из лаборатории Анатолий.

Один человек, одна дырка во лбу… и нет человека.

Со смешанными чувствами посмотрел на дымящийся в моей руке пистолет.

Тварей в командном зачете я убил за сотню, но человека убиваю впервые.

Вообще впервые за обе жизни.

Наверное, нужно испытывать угрызения совести.

Как удачно, что с совестью я совсем недавно распрощался.

— Любое человеческое решение, — очень быстро закивал головой впечатленный Горбунов, — У меня как раз такое есть, — продолжил он кивать болванчиком, — Точно есть! Через неделю ждите материал…

— Очень хорошо! — отпустил конструктора, — Я в вас, Геннадий Матвеевич, не сомневался!

Глава 8

И что?! Он пристрелил человека и потом вот так просто ушел оттуда?! — спросит кто-то. Да, именно так. Убил и спокойно ушел, а потом сел в машину и поехал прочь, потому что с Горбуновым сегодня продолжать разговор не имело смысла — хлипковат конструктор оказался, а ведь вроде бы в армии долго оттрубил?

Кавалер трех «Звезд» неподсуден ни гражданскому, ни военному суду, только лично императрица имеет власть вынести решение по его поступкам. И то, если заинтересуется, а может не заинтересоваться. Я даже Забелиной могу не давать отчета в своих действиях. Убил и убил, значит, за дело. Оттого и вручали «Звезды» крайне редко.

«Нет, отчет дать придется».

И как я объясню, что от «просто Толи» за версту несло безумием? Тяжелым, вонючим, невыносимым. Что он запросто мог накрошить где-то этого самого фралиума, чтобы только посмотреть, что будет дальше? Откуда я вообще знаю, что фралиум — это та самая приманка для тварей? И, кстати, кто-нибудь легко может посчитать, что, убив ученого, который нашел способ извлекать редкий сплав из быстро распадающихся на атомы тварей, я оказал империи медвежью услугу.

— Правь в ближайшее отделение СБ, — приказал я сидящей за рулем Софье, стоило отъехать на небольшое расстояние.

С некоторым запозданием — все же я не каждый день в людей успешно стреляю! — до меня дошло: в этом НИИ мог шастать кто угодно: повторюсь, у меня есть пропуск-вездеход, по сути я с ним имею полномочия чуть ли ни второго лица в имперской безопасности после Забелиной — такая вот коллизия. Таких «вторых лиц» у нее не один десяток, но вряд ли больше сотни. А вот у Горбунова подобных привилегий не могло быть по определению. И если он проходил в НИИ по дружбе, то где гарантии, что не проходил кто-то еще?! И этот кто-то не свистнет сейчас под шумок опасный кубик или записи?

— Слушаюсь.

Сильный взрыв прогремел вдалеке, заставив Софью неловко вильнуть машиной на дороге и прижаться к обочине. Сзади наш маневр повторила машина охраны.