Лось

До благородства Квадрата, добровольно переехавшего в казарму, чтобы быть поближе к своим бойцам, я еще не дорос — вечером пошел устраиваться в общагу. До выделенного жилища добрался уже значительно позже восьми — пока со всеми поговоришь! Дважды звезданутому дали даже не комнату в боксе, а целую малосемейку на четвертом этаже нашего общежития, о как ценят! Смех смехом, а жилищный вопрос, который здорово портил жизнь "там", здесь стоял не менее остро, поэтому новые апартаменты следовало воспринимать как поощрение. Предлагали даже целую квартиру поначалу, но, во-первых, далеко от КБ и полигонов, а, во-вторых, в общаге прибиралась уборщица, а там бы самому полы драить пришлось. Жены у меня нет, место подруги вакантно, а Вику сюда не пустили — секретность, бля! Оно, наверное, правильно, но Викуся — немецкая шпионка?.. Тоже мне, Мата Хари бирского разлива!

Кстати, о пиве! Заглянув в холодильник, понял, что есть проблема — пива нет! И пожрать в нем тоже нет! Там даже пресловутой повешенной мыши не наблюдалось. Все-таки Викуся успела меня разбаловать — после приобретения венчика, лопаточек и кучи таких же непонятных блестючих штучек вдруг выяснилось, что готовит моя сестренка весьма и весьма. Особенно мне ее правильные котлеты нравились — большие, пышные, шкворчащие, м-ням!

При воспоминаниях о котлетах рот заполнился слюной, но тащиться до ближайшего круглосуточного магазина? Вес сапог к концу дня перешел от отметки "нормально" в состояние "кто повесил мне гири на ноги?", и при одной мысли снова влезать в эти пыточные приспособления ныть начинало все ниже колен. Достать кроссовки? Но тогда целиком переодеваться надо — к форме здесь относились серьезно: кроссы с погонами — не поймут-с! Смех-смехом, а за нарушение формы одежды любой патруль вправе был отвести в комендатуру для разбирательства, невзирая на звание и заслуги. К тому же тащиться за четыре квартала было откровенно в лом. Спуститься, что ли, на этаж ниже к Зайкам? Уж пельмени-то у них всегда в морозилке водились! А к моему приезду они расстараться и на что-то большее могли.

Примерно полчаса, пока разбирал сумки, от заманчивой идеи я отбивался видом целого поля грабель — детских и взрослых, — разбросанных на этом пути. Одно дело по-дружески пожамкаться при встрече… ну, как по-дружески?.. вот стопудово — у Заек не дружба на уме была! Короче, обнимашки — одно, а если я зайду сейчас к ним, то явно до утра не выйду (и предательская часть ниже пояса с этим обстоятельством радостно соглашалась!), а там все по наезженной колее и к тем же воротам. Ну, нах эти камбэки!

Но жрать хотелось все сильнее, а идти куда-то все ленивее. Итицкая сила, ну почему тут нет хотя бы пиццы с доставкой?!

Мозг проиграл желудку с разгромным счетом. Клятвенно обещая себе, что "только спросить", "одним глазочком", а потом откуда-то выплыло "на полшишечки", поплелся к лестнице.

— Ничего не меняется, Михаил? — раздался знакомый голос из распахнутых наискось дверей, — Прошлись по всем, со всеми поздоровались, и только представиться куратору не сочли необходимым?..

— Людмила Васильевна! Мое почтение! — припал к ручке, держащей увесистый аппетитно пахнущий выпечкой сверток, — Вам помочь?

— Съесть это? Пожалуй! Проходите! — Маздеева посторонилась, пропуская меня в квартирку — зеркальную копию моей.

Теперь, когда знал, что она доверенный человек Забелиной, взглянул на женщину по новому и восхитился: это какой же умной надо быть, чтобы вот так притворяться дурой? Даже меня — эмпата — обвела вокруг пальца, я в ней ничего, кроме "любительницы сладенького" не видел.

Впрочем, дура ли, умная ли, а "сладенькое" Люда не разлюбила, в чем я имел счастье убедиться почти сразу после ужина.

— Иди-ка ты к себе! — толкнула она меня гораздо-гораздо позже, когда я уже начал задремывать, уткнувшись в теплую шею, — Не нужно, чтобы тебя утром выходящим от меня видели.

— Угу, — пришлось сделать над собой усилие и мужественно оторвать организм от расправленной кровати.

— По-прежнему хорош!

Несмотря на одолевающую сонливость, я даже умудрился приосаниться — хотя сколько в том моей заслуги? Быть плохим любовником, будучи эмпатом — это еще надо постараться!

— Жаль, повторить не скоро удастся.

— Почему? — немедленно отозвался я вопросом, — Этаж полупустой, да и в кабинете мы, помнится, неплохо отрывались?..

— Завтра мне обузу на шею вешают — подопечный прибудет. Некто лейтенант Начерных. Впервые слышу фамилию — значит чей-то протеже, который будет путаться под ногами, тянуть одеяло на себя и отчитываться куда-то налево. Как будто мало мне всего остального! Но говорят, тоже молоденький и хорошенький! — бесстыдно поддразнила меня женщина.