Лось в облаке

Выяснить Вадиму удалось следующее: когда Вере было семь лет, она упала с качелей, да так неудачно, что повредила позвоночник. Веру повезли в Ленинград, там ее прооперировали и обещали, что ходить она будет, надо только подождать. По прошествии установленного для выздоровления срока родным Веры стало ясно, что в душе у девочки произошел тяжелый психологический надлом. Она все твердила, что никогда больше не встанет и, убедив в этом самое себя, попыток к тому никаких не делала. Минул год, ей исполнилось восемь лет, а в школу она, так и не ходила, почти ничем не интересовалась, кресло свое покидать не хотела, — уговоры родных вызывали у нее только слезы и крики.

Саня, будучи всего на каких-нибудь полтора года старше Веры, забежал как-то летом за Михаилом и увидел бледную печальную девочку в инвалидном кресле. Мишка, при всех своих недостатках, сестру любил, баловал и как раз пытался ее развлечь, катая по саду. Настроение у него было паршивое. Все его усилия развеселить Веру пропадали даром.

Даже легкой улыбки не мог он вызвать на ее золотом личике.

Я и не знал, что сестра у тебя царевна Несмеяна, — сказал Саня, мгновенно оценив обстановку.

Девочка подняла на него грустные глаза, с минуту разглядывала его славное, выразительное лицо, потом спросила:

— Кто это — царевна Несмеяна?

С того дня Саня стал рассказывать ей сказки. По утрам, едва проснувшись, Вера занимала место на посту у калитки, высматривая своего искусного сказочника. Он ее и кормил, и гулял с ней, укладывал спать. Она не могла без него обходиться. С устных рассказов, часто собственного сочинения, он перешел на книги, читал ей Перро, Гауфа.

Бажова, Братьев Гримм, выборочно Андерсена, опуская особо грустные истории. Однажды, не дочитав сказку, он закрыл книгу на самом интересном месте и потребовал, чтобы Вера встала. Девочка заупрямилась и залилась слезами. Тогда он пригрозил, что уйдет и больше не появится. Угроза подействовала. Кусая до крови губы, с усилием цепляясь за подлокотники, она приподнялась, встала, покачалась и протянула к нему руки. Он учил ее ходить, она быстро уставала и просилась обратно в кресло. Как-то раз он принес «Волшебника Изумрудного Города», прочел немного и притворился, что в глаз ему что-то попало. Пришлось продолжать ей самой. Читала она плохо, по складам, но очень скоро дело пошло на лад. Саня слушал, делая вид, что с содержанием книги не знаком. На следующий день он уже застал ее в саду с книгой на коленях. Так он приучил ее к чтению.

Однажды она спросила:

— Изумрудный город на самом деле существует?

— Конечно, только он отсюда очень далеко, зато Изумрудный лес совсем рядом.

Девочка широко раскрыла глаза. Дыхание легко и часто слетало с ее губ.

— Расскажи мне о нем, — попросила она.

— Там еще интереснее, чем в городе Гудвина, — начал рассказывать он. — Там, в таинственном зеленом сумраке, бродят молчаливые лоси, медвежата кувыркаются в пушистых травах, летние ветры играют в прятки среди деревьев. Стоит ступить на жаркий лужок, как ветер толкнет тебя в грудь и спрячется, тогда ищи его там, где витает ягодный дух и беззаботно пляшут солнечные зайчики. Вспугнешь ветерок, он выпорхнет из-под ног и полетит прочь, обернувшись громадным гудящим шмелем.

— Ты отведешь меня туда?

— Если очень попросишь, но учти: тебе придется идти своими ножками. Сначала мы поплывем в лодке, кресло твое взять не сможем, так что решай сама.

На этом месте ребята принялись запальчиво спорить, кто из них участвовал в той первой памятной поездке в лес, что за давностью лет подзабылось, тогда как каждому хотелось считать себя очевидцем знаменательного события. В то лето Саня задал тон, и дети сплотились вокруг больной девочки. Каждый день в лес снаряжались по две-три моторки, во главе со взрослыми. Дети соревновались в стремлении помочь.

Вере обрести уверенность в себе.

Вера поправилась полностью и осенью пошла в первый класс. Саню она от себя отпускать по-прежнему не хотела. Родители ее тоже души в нем не чаяли.

— Теперь он стал редко к нам ходить, — сказал Мишка, — принесет книжку, посидит часок и уйдет. А она переживает. Глупая еще, — вздохнул он.

Вадим пошел в сад. Близился вечер. С неба лился густой синий свет. Далеко над лесом занялась ранняя звезда. На реке гудели запоздалые буксиры. Мишка щелкнул выключателем у крыльца, и на дереве, среди листвы, загорелась желтая лампочка. Дети, сбившись в кучку на зеленом пятачке, отплясывали кто во что горазд.

Саня с Верой сидели в конце стола, на краю длинной, застеленной ковриком лавки. Вадим остановился в нерешительности, не зная, стоит ли к ним подходить, но Саня заметил его и помахал рукой. Вадим подошел и сел напротив. Тотчас сбоку подсел здоровый Вовка и сграбастал его за плечи.

— А что, пацаны, айда завтра все вместе в клуб на танцы. Вадик с нами на танцы еще не ходил. И Веруньку с собой возьмем.

— Этого еще не хватало! — рассердился Саня. — Вечно ты, Вовка, брякнешь, не подумав. Рано ей на танцы ходить.

— А чего? Взрослая дылда уже. Наши бабки в ее возрасте детей рожали.