Лошадь на даче

В семь месяцев Пеларгонии сделали операцию по закрытию паховой грыжи. Грыжа образовалась из-за того, что при рождении Плаша резко встала и вырвала пуповину. Операцию проводил замечательный доктор Ерофеев Владимир Иванович, мы вымыли денник, положили тюки с сеном, сделав «операционный стол» и в таких не стерильных условиях успешно ее прооперировали. Операция существенно отразилась на росте, он резко замедлился и остановилось увеличение показателей обхвата груди. Через два месяца после операции кобылка снова стала активно расти. Неприятности со здоровьем не повлияли только на показатели обхвата пясти.

С года Плаша постоянно работала на корде по пять-де-сять минут. Этим летом (2004) у нее были проблемы со швом после операции — образовался абсцесс, который был очень болезненным, два раза приезжал доктор Ерофеев, вскрывал этот абсцесс и вытаскивал нитки. Плашу мучили мухи, она немного похудела, потому что приходилось колоть ее антибиотиками. Кормила я ее три раза в день: утром сухой овес два кг с килограммом нарезанной моркови, сено — вволю, днем каша из запаренного овса (два кг и отрубей полкило, трикальцийфосфат 40 г, сухое молоко 50 г, подсолнечное масло одна чайная ложка, дрожжевая подкормка и «Аминовитал"), вечером — запаренный овес два кг с размоченными травяными гранулами (300 г), сено.

С года Плаша начала заваливаться в деннике, приходилось вставать оттаскивать ее по два-три раза за ночь, поэтому я попробовала поставить к ней в денник Деметру. Они прекрасно ужились, вместе кушали и самое главное — восьмимесячная Даня не давала Плаше заваливаться.

В полтора года у Плаши проявился «козлиный характер»: она кусалась, свечила в руках и могла ударить передней ногой, я даже думала, что она будет очень строгой кобылой.

В два года Пеларгония гуляла в леваде, работала групповым способом, вместе с другими лошадьми. Она получала овес по шесть кг, кукурузу, пшеницу, ячмень и травяные гранулы в каше, отвар льняного семени, подкормки, сено вволю.

В два года и три месяца я сделала Плаше обтяжку — приучила ее сначала к уздечке и седелке, а затем и к седлу. В это время я гоняла кобылу на корде по двадцать минут, приучала с голоса выполнять команды «Шагом!», «Рысь!», «Галоп!», два раза в неделю прыгали на свободе по кругу. Ставила ей в основном брусья, первый этап нап-рыгивания мы закончили с контрольным прыжком 70 см, при рабочей высоте 50 см. Плаша прыгала с удовольствием, с рыси, после прыжка сразу переходила в рысь и резко сворачивала ко мне за сахаром.

Все лето Плаша гуляла с пяти часов утра до полуночи и вволю ела траву. Осенью я кормила ее луговым сеном, два раза в день кашей, и по ведру моркови. В сентябре Плаша чуть не погибла, у нее случился гипертонический криз, из-за резкого повышения внутричерепного давления сильно пошла кровь из носа. Плаша потеряла сознание и упала в леваде, с большим трудом удалось привести кобылку в нормальное состояние, после этого она сутки лежала и потеряла зрение, слух и осязание на несколько дней. Плаша вытерпела несколько курсов необходимых лекарств, после которых ей стало значительно лучше. Такое состояние не удивительно: тем летом была жаркая погода и повышенное давление.

В два года и девять месяцев Плаша регулярно работала на корде на резинках и под седлом. С февраля мы стали работать с Трубициным Александром Сергеевичем. Он помог заездить Плашу, держал ее, когда я ложилась животом на нее и водил ее в первые дни. Плаша оказалась очень покладистой в заездке, отлично работала ртом, шеей. На пятый день мы уже ездили рысью под верхом. Каждый день она бегала полчаса рысью, три раза в неделю прыгали на свободе и три раза под верхом. На свободе ей ставили пирамиду высотой 60-65 см и шириной метр, с подсказкой.

К трем годам у Плаши стали меняться зубы, сухой овес она не ела, и приходилось три раза в день делать ей кашу. Она получала семь кг овса, три кг отрубей, клеверное сено и подкормки «Эквистро», «Мегабазу» и «Амино-лайт».

Весной мы начали ее активно тренировать и готовить к испытаниям, водили в поля, сначала гоняли на корде с шамбоном, потом потихоньку стали на ней ездить и нап-рыгивали на свободе. Мы ставили в леваде шпрингартен и сооружали барьеры из берез в поле. Плаша сначала плохо прыгала, не аккуратно, но все же удалось ее подготовить до 130 см.

Я ездила на Пеларгонии сама, реже садился Труби-цин. Отрабатывали подъемы и переходы из аллюра в аллюр, остановки. Однажды в поле Плаша вырвалась с корды и убежала, так я кричала ей вдогонку, и она вернулась на зов, да еще как летела и ржала, «потеряла маму».

Когда мы отправились на испытания в ВНИИ коневодства, по дороге сломался коневоз, и поэтому приехали в Рязань поздно вечером. Поставили нас в экспериментальную конюшню, где стоят жеребцы, от этого кобылы просто сбесились и все испытания очень плохо себя вели. Если на оценке качеств движения Плаша показала себя очень хорошо, то в шпрингартене отказалась бегать и искала меня.