Лошадь смеется

— А вы приезжайте… он уже будет.

— Нет. Я не успею. Я позвоню. Завтра и послезавтра я буду в Москве. Тоже позвоню. А кто со мной говорит?

— Это сестра Вадима, — легко солгала Карина.

— Очень приятно, — ответил голос в трубке.

— Мне тоже очень приятно. А какая в Прибалтике погода? Я скоро лечу в Прибалтику.

— Хорошая. Дождь пройдет — и солнышко. А каким рейсом вы летите?

— Еще не знаю. Я еще не брала билет.

— Обязательно заходите ко мне. Запишите мой адрес…

— С удовольствием…

— А Вадим не приедет с вами?

— У него сейчас навалом работы… Но я постараюсь его уговорить… Мы; может быть, приедем с Никой… Вы так часто звоните и ни разу к нам не зашли…

— А я прилетаю и через четыре — шесть часов лечу назад…

— Ты должен будешь найти стюардессу. Она тебе очень понадобится…

— А как ты думаешь, она встретилась с Вадимом?

— Думаю, что да.

— В Москве или в Таллине?

— Наверное, и в Москве, и в Таллине.

— И что? Они встретились втайне от Ники? Ника знала о встречах Вадима со стюардессой? — спросил Олег.

— Нет. Не знала.

— Итак, — сказал Олег, — Вадим встречается с Никой и со стюардессой, но ни та, ни другая об этом не знают. А?

— Скорее, со стюардессой было всего две встречи. Одна — в самом начале, ну, дня через три, через четыре после знакомства. И другая — совсем недавно. В самом конце. Вадим был в отчаянии…

— В каком отчаянии?

— Вадим был в отчаянии…

— Хорошо, но в ночь смерти Карина стюардесса была в Москве? Или ты исключаешь такой вариант?

— Нет, — сказал Ваграм, — не исключаю.

— И могла оказаться в его квартире?

— Могла.

— В ночь смерти Карина? — переспросил Олег. — Она могла оказаться в его квартире?

— Видишь ли, — ответил Ваграм, — я не могу проследить сейчас весь каринский поток боли.

— А Карина познакомилась со стюардессой? И в ночь смерти Вадима эти две женщины могли встретиться?

— Я не знаю, в какой степени боль Вадима распространялась на стюардессу. Но я могу тебе сказать, что Кариной было необходимо с ней встретиться. В эту ночь или накануне, но встреча должна была состояться и окончательно решить судьбу Карина. Убивать его или нет, — сказал Ваграм.

— А почему Карина лишь спустя годы решила проверить, насколько талантлив ее муж?

— А как бы ты реагировал, если в течение одной весны в твоей квартире появилось сто с лишним картин, целая галерея?

— Ты хочешь сказать, что натянутость их отношений подтолкнула ее на этот шаг? Стоит ли вообще дорожить таким мужем?

— Да нет!.. Все не так. Дело в том, что до сих пор Карин серьезно не занимался живописью… Что-то ему мешало… Ну, Ван Гог тоже стал серьезно заниматься живописью в двадцать восемь лет. А Поль Гоген… Так вот, когда в эту весну посыпались картины одна за другой, она растерялась. Она поняла, что с мужем происходит нечто невероятное…

— Ну, да, она выходила замуж за обычного инженера. А тут однажды вечером домой явился гений… Как с ним говорить? О чем? Она, привыкшая себя считать пусть не состоявшейся, но актрисой, должна была непременно уйти в тень… То есть, пока у него все было плохо, картины скупали за бесценок, она диктовала свои условия, предъявляла претензии, требования… И вдруг — неожиданное крушение всех иллюзий.

— Что-то в этом роде…

— Так вот почему ни у одной из картин нет названия. Он еще сам не был уверен… А я думал, почему картины не подписаны? Откуда такая застенчивость у художника? Наше время, по-моему, не страдает застенчивостью. А красивое, как и талантливое, редко бывает несовременным.

— Ты не сваришь кофе?

— Поедем ко мне? Пообедаем?

— Какой обед? Глубокая ночь. Так я в не позвонил на дачу.

— Я сделаю яичницу с сыром. Сыр у тебя есть?

— По-моему, есть в холодильнике.

— А ты будешь?

— Нет, Олег. Я выпью крепкий кофе со сливками.

— Между прочим, наш Карин очень смахивает на Дон Жуана. Раздает телефоны направо и налево.

— И правильно поступает. Многие женщины не прочь увидеть в своем возлюбленном скрытого Дон Жуана.

— И все же, все же, все же… Психологических неясностей становится все больше.

— Тебя это удивляет?

— Да нет.

— Жизнь уже навсегда вырвалась из привычного логического кольца. Наше мышление бродит по лабиринтам неизвестного, в наши отношения уже не подчинены той логике, где можно все легко объяснить…

— Держу пари — сейчас мы услышим передачу на нашу тему. — Олег включил транзистор:

…Нет, нет, нет, нет — мы хотим сегодня,

Нет, нет, нет, нет—мы хотим сейчас…

Тигр захохотал.

— Понимает, что такое современная цивилизация. Все хотят сегодня. — Он погладил зверя.

— Всю жизнь мне приходится иметь дело с пространством, не обозначенным фактами, — сказал Ваграм. — Музыка, живопись, литература, — что в них является большей реальностью — наша повседневная действительность или воображение художника?.. В музыке Баха нет фактов… Но ты ее слышишь. И мир становится тебе конкретно ясен…

— И все-таки я думаю, хотя Вадим Карин и Дон Жуан, а любил он впервые.