Лошадиная доза

— Да я на деревню сукно это свезу, там на зерно обменяю или муку. С мануфактурой нынче в деревнях полный швах, так что зерна или муки деревенские за нее не пожалеют, сполна отвалят. А потом обратно поеду. В Москву. Здесь за зерно или муку много денег да разного добра выручить можно. Много больше, нежели за твое сукно. Так что, дядя, серьезная может получиться выгода…

Вот тут-то и вспомнился ломовому извозчику Василию Комарову висевший плакат, что он мельком видел над колонным входом в бывшую Нечаевскую богадельню, призывающий очищать Москву от мироедов и спекулянтов. А кто на поверку этот самый чернявый? Самый что ни на есть мироед и отъявленный спекулянт. «Ишь, какое дело удумал: здесь он покупает сукно подешевле, везет его в деревню, там его дорого продает за зерно или муку, и это везет обратно в Москву. Где опять же задорого продает за деньги или товар. Двойная выгода! Хитрозадый какой, мать его, растак! Такие вот и жируют, когда трудящиеся пролетарии спины гнут да от голода пухнут», — думал Комаров, безо всякого сомнения отождествив себя с трудящимися пролетариями.

Некий смутный план у него зародился уже на Смоленском рынке, когда чернявый принялся расспрашивать про сукно. Но после его откровения план приобрел уже отчетливые очертания. Страха Василий не испытывал, он вообще был не из робкого десятка, было лишь опасение: а получится ли сделать так, чтобы все было шито-крыто?

Когда приехали домой, он провел гостя в дом. Мария выставила закусь, а сам хозяин достал из шкафа поллитровку, предложил откушать.

— А чего, можно, — согласился на предложение ничего не подозревающий гость.

Выпили. Плотно закусили. Потом тяпнули еще. Чернявый изрядно захмелел. Жену Василий отправил с ребятишками на улицу, а сам под предлогом того, что ему нужно принести для показа отрезы, вышел из комнаты. Нашел в сенях ящик с инструментами, достал из него тяжелый сапожный молоток и сунул его под спинжак за пояс. А чтобы чернявый не заподозрил чего недоброго, набил пустой мешок разным тряпьем и, взвалив его на плечо, вошел в комнату, изображая нелегкую ношу.

Мешок оставил в углу. Сел за стол. Разлил остатки водки. Потом вдруг засуетился, будто забыл что-то, заверяя при этом гостя:

— Щас, щас.

Поднялся из-за стола, зашел чернявому за спину и что есть силы ударил его молотком по темечку. Чернявый охнул, размяк. Из головы обильно хлынула кровь. Комаров и не ожидал, что ее будет так много. Она залила одежду убитого, стекла на стул, обильно разлилась по полу. Пятна крови оставались на молотке и на рукавах спинжака Комарова.

— Твою мать! — невольно выругался он вслух. — Надо будет в следующий раз ведро под голову подставлять или таз какой. Чего так перемазываться-то?

Когда кровь перестала течь, Комаров тщательно осмотрел труп, пошарил по карманам и наскреб лишь мелочь, которой хватит едва на пару буханок хлеба (наврал, что при деньгах, злыдень!). Затем стянул с чернявого обувь и штаны, оказавшиеся не запачканными, и сложил их в комод. Одежду, перемазанную кровью, оставил на трупе. Попытался запихнуть тело чернявого в мешок, но дело не клеилось. Уже вернулись со двора жена и дети, вдоволь нагулявшись, он на них цыкнул, чтоб не входили в комнату, пока сам не позовет, а обмякший труп чернявого все упорно не желал помещаться в мешок. Пришлось вытащить его обратно и покумекать, что надобно с ним сделать, чтобы уменьшить в размерах. Поначалу Василий даже хотел разрубить его на куски, как вдруг к нему пришла мысль: покойника нужно сложить и связать, чтобы тот более не распрямлялся. После нескольких неудачных попыток он понял, как лучше всего это сделать, — его нужно свернуть наподобие калача. Завел руки трупа за спину и связал в запястьях, а коленки и голову веревками подтянул к животу и тоже крепко связал. Получилось нечто вроде тела, сложенного пополам и внутрь. Оно поместилось в мешок без особого труда, и осталось еще много места для того, чтобы тщательно и крепко связать мешок и чтобы было за что ухватиться при его переноске.

Мешок Комаров унес в кладовку. А потом позвал жену.

Мария вошла в комнату и непроизвольно ахнула, всплеснув руками:

— Боже ты мой, что же здесь произошло!

— Ничего… Замой здесь все, — приказал Василий.

— А откуда столько крови? — тихо спросила женщина с легким то ли польским, то ли литовским акцентом.

— Да у гостя мово кровь носом пошла, — ответил Комаров, — вот и натекло. Вишь, и на меня малость попало, — показал он жене рукав спинжака. — Так что, ты это, приберись здесь хорошенько. Чтоб ни пятнышка не было! И спинжак отмой, чтоб не видно было, мне его еще носить.

— А гость куда подевался? — еще тише спросила Мария, избегая встречаться взглядом с мужем.

— Как — куда? — почти натурально удивился Василий. — Ушел! Нешто не слышала? Я его еще провожать во двор выходил, когда ты там с ребятишками возилась.

Ночью Комаров перенес мешок на пустующую соседнюю усадьбу и зарыл под лагами разобранного пола в полуразрушенном доме. А свежую землю завалил камнями и засыпал разным мусором…