Лошадиная душа (СИ)

— А вы не видите? Горбатый, кривомордый, чего с ним такое делали???

— Деформация грудных и плечевых костей, этого малыша слишком рано заставили работать, не дав толком сформироваться.

— Малыш???

— Да, малыш, ему ещё и трех лет нет. Это жеребенок породы шайр. Ему ещё расти и расти.

— Да ну, кто такого урода возьмет?

— Я же сказал, он растет, должен подрасти, а там глядишь, и кости выпрямятся при должном уходе. Ему бы ещё весу набрать, а то смотреть тошно, до чего худ. Но главное, характер, характер у него милый, что довольно странно при таком дурном обращении, лошади обычно портятся, если с ними плохо обращаются. И ещё, не разлучайте их, гнедого и вороного, их нашли вместе, пусть вместе и остаются, пока могут.

Снова переезд в коневозе, а затем и в поезде. Не знаю, кому как, а меня это замучило, испытывать постоянное напряжение от качающегося пола, постоянный страх падения и неуверенности в себе, все это страшно выматывает. Так что и нечего удивляться тому, что я был совершенно измотан к концу путешествия, ноги дрожали и подгибались, я сильно потел и быстро уставал. Из-за плохого самочувствия я не обращал внимания на окружающий мир. И только одно утешало и поддерживало меня — вороной Дамаск был все время рядом.

Очнулся я на лугу — просто, как будто проснулся от долгого и тяжелого сна. Хотя я действительно спал и теперь проснулся, поднял голову и с любопытством осмотрелся. Просторный зеленый луг, вокруг меня цветистое и душистое разнотравье, чуть поодаль виднеется озеро, окруженное пологими склонами гор. На берегах его пасутся овцы и коровы, мой луг, однако, огорожен невысокой деревянной изгородью. Но просторен, достаточно просторен.

Отворачиваюсь от озера и смотрю в другую сторону, дальше луг полого поднимается, здесь полно деревьев, а еще дальше, за ними, виднеется крыша дома и часть ограды. Неспешным шагом направляюсь туда, к дому, потому что возле ограды стоит Дамаск, подошел к нему и встал рядом.

Сквозь прутья видны двое, мужчина и женщина, мужчина, судя по всему, только что приехал, так как я подоспел к началу их разговора:

— Ты с ума сошла? Зачем ты взяла этого горбатого урода?

— Он не урод! Он очень даже милый! И я не сошла с ума, ты выражения подбирай.

— Послушай, Лери, я понимаю, ты что-то разглядела в нем, что-то славное, хорошее, но… Это шайр, дорогая, огромный и тяжелый зверь, как, ну как ты с ним справишься, если эта махина вдруг станет неуправляемой? Я боюсь за тебя, Лери.

— А ты не бойся за меня, дорогой, я справлюсь. Я знаю, что делать.

— Ну смотри… Но если я однажды вернусь с работы и обнаружу тебя размазанной по стенке манежа или втоптанной в его грунт, то пеняй на себя. Я тебя предупредил!

— Ой, предупредил он меня! Теперь-то ты понял, что Я чувствую, провожая тебя на работу. Теперь ты понял, как я гадаю, увижу ли я тебя вечером?

— Валерия! Мы, кажется, договорились, что о моей работе мы не разговариваем.

— Тогда перестань меня запугивать и дай мне заняться моим делом!

— Твое дело на кухне!

— Что-о-о? А ну где моя сковородка?..

Дальше был смех, они обнялись, немного поборолись в шутку и продолжили:

— Ладно, убедила, но учти, я твоей сковородки не боюсь. Как коней назовем?

— Вороного Ян Малкольм, а гнедого… Я пока не решила, присмотреться к нему надо, посмотри, он только что проснулся, вот понаблюдаю за ним, а потом посмотрю, как его назвать.

— Понятно, а почему Ян Малкольм?

— А помнишь фильм «Парк юрского периода»? Там один человек, профессор математики, доктор Ян Малкольм, весь в черном и в солнечнезащитных очках. Так вот, его тираннозавр чуть не съел, как этого коня тоже чуть не съели.

— Ага, и он тоже «весь в черном», да?

Снова смех, снова объятия. Потом эта парочка удалилась в сторону дома, а мы остались одни. Мы стояли на лугу и глазели на дом, и я думал о том, что нас здесь ожидает, какая работа у нас будет и, главное, как с нами будут обращаться. Это страшило больше всего, я уже ничего хорошего от человека не ждал, слишком много плохого я пережил за последний год. И мой друг — тоже.

Побежало-потекло время, я отъедался и отсыпался, набирался сил и здоровья. Работы, как таковой, не было совсем, была свобода, воля и полное безделье. И счастье, безграничное, солнечное счастье, тихое счастье свободной лошади. Вода, трава, воздух, все это было в полном достатке. Кроме нас обнаружились еще две лошади, Мери и Солдат, рыжая пара русских верховых — дочь и отец, в прошлом легендарные скакуны, известные под именами Легенды и Полета. Их разбили и покалечили скачки и прокат, здесь они доживали свои дни на пенсии.