Лошадиные истории

— Чует мое сердце — фрицы потопчутся-потопчутся на краю камышей и сунутся в лиман. Не зря же они тут появились: ясное дело — буденновские кони интересуют их! Григораш, дуй вперед, да побыстрей! Доложи эскадронному: гонятся фрицы с собаками за косяком. Пусть идет навстречу с эскадроном. А то если кинутся гады по нашему следу…

— Слушаюсь, товарищ сержант!

Григораш поскакал по острову, догоняя свою тень, — солнце уже катилось к вечеру.

Потапыч и Кряжев подняли косяк, быстро перегнали его через остров и повели по водному проулку между высокими стенами камыша. Потапыч, ведя своего коня на поводу, брел позади, подталкивая жеребят.

— Быстрей, быстрей! — торопил он их.

Когда один из них увяз, он, надрываясь, выволок жеребенка из тины и охлестал плетью его матку, которая беспокойно ржала и мешала ему:

— Молчи, дуреха! Молчи, фашисты близко.

Потом продрались посуху сквозь мелкий тростник, выбрались на небольшой островок. Быстро перемахнули его, и тут навстречу им из вербняка выехали казаки во главе с эскадронным Петрунько. Потапыч осадил коня.

— Товарищ старший лейтенант, привязались, заразы, хоть полу отрежь! Слышите?

Накатом доносился собачий гон.

— Сколько их там?

— Мотоциклов десять-двенадцать на берегу видел я. По два-три человека на каждом мотоцикле плюс собака. Ну, часть их осталась возле мотоциклов. Фрицев двадцать-двадцать пять преследует нас.

— Ладно, мы им сейчас маленький мешочек сделаем, — сказал эскадронный. — А вы, Потапыч, Кряжев и Григораш, гоните лошадей в расположение части. Лелю Дмитриевну и данные разведки сразу же в штаб… По местам! В первую очередь бить собак с проводниками. Бить прицельно самых рьяных. Постараться взять пленных. Нам очень нужны пленные.

Бойцы залегли, положив коней в кустах вербняка. Косяк с сопровождающими скрылся в камышах. Близился, накатывался лай собак. И вот показались на острове первые немцы. Бежали, торопились, тяжело дышали. Рвались с поводков овчарки. Подпустили врагов близко. Эскадронный подал сигнал, и гулко ударили первые выстрелы. Воя и скуля, серыми клубками покатились по траве овчарки. Упали проводники. Остальные от неожиданности заметались по острову, стреляя из автоматов куда попало, пытаясь прорваться из окружения, но напрасно — со всех сторон натыкались на пули.

— Хенде хох! — крикнул эскадронный Петрунько. — Ди вафен штрекен! Руки вверх! Бросай оружие!

Кто бросил оружие, тот остался жив, кто продолжал стрелять, был убит. Одним из первых поднял руки капитан Рихтер.

Бойцы согнали в кучу пленных — их было одиннадцать, — собрали оружие.

Эскадронный отвел в сторону капитана Рихтера. Поговорил с ним на немецком языке:

— Вы согласны ответить на мои вопросы?

Рихтер поглядел на убитых солдат и унтер-офицеров, на стоявших с поднятыми руками, ответил устало:

— Спрашивайте…

— Кто остался около мотоциклов?

— Майор абвера Кроге и шестеро солдат.

…Майор Кроге, полулежа в коляске мотоцикла, потягивал кофе, который наливал в стаканчик из термоса. На салфетке перед ним лежали бутерброды с ветчиной. Солдаты перекуривали, сидя на траве. Только один прохаживался, озираясь и держа автомат на изготовку.

Капитан Рихтер вышел из камышей мокрый, в грязи, ругаясь и возбужденно размахивая руками. За ним, нагнув головы в касках, устало плелись солдаты.

— В чем дело, Рихтер? — зло бросил майор Кроге. — Что за стрельбу вы там открыли? Где лошади?..

Раздалась короткая очередь: это Дрогаев снял часового, который настороженно присматривался к переодетым в немецкую форму бойцам.

— Руки вверх! Сидеть спокойно! — казаки окружили гитлеровцев.

Майор Кроге непослушными пальцами выдирал пистолет из кобуры. Дрогаев схватил его за руку, отобрал оружие.

— Спокойно, герр майор! Ты нам нужен живой.

Глава девятая

Разведчики заехали с косяком на бригадный двор. Григораш остался поить и кормить лошадей, а Потапыч с Кряжевым переодели Лелю в солдатскую форму — нашли в тороках старенькую, — и, прихватив с собой Лошадию, поехали в штаб полка. Он размещался в доме председателя колхоза. Всадники заехали во двор. Леля продолжала спать на руках у Кряжева.

— Проснись, Леля Дмитриевна, приехали. Сейчас отца увидишь, — ласково сказал он.

— Папу? Прямо сейчас? — вскинулась она. — А где он?

— Вот в этом курене.

Леля закричала надрывно:

— Папа! Папа! Я здесь! — и забилась в его руках, хотела соскочить на землю.

Потапыч быстро спешился, принял Лелю из рук Кряжева, бережно опустил на землю. Она закачалась — закружилась голова, в глазах потемнело; сержант поддержал ее.

На открытую веранду вышел полковник Мирошников, худощавый, стройный, с темными усами, недоуменно пригляделся к ней.

— Папа, это я!.. — разрыдавшись, она пошла к нему, протягивая руки, как слепая.

Он спрыгнул к ней с веранды.

— Дочурка!.. Леля моя дорогая!

Мирошников подхватил дочь на руки, прижал к груди и понес в дом.

Потапыч и Кряжев поспешно закуривали, пряча глаза друг от друга.

К ним из штаба вышел начальник полковой разведки капитан Овсяник.

— Ну, как сработали, орлы?

— По всей форме доложить, товарищ капитан? — спросил сержант, козыряя.

— Можно без формы, если удачно.