Лошадиный Суп

Бурмистров вернулся через час - довольный и веселый.

- Поехали!

Опухшая от слез Оля встала.

- Плакала? - заглянул он ей в глаза.

Она кивнула.

- Это хорошо! - усмехнулся он и открыл дверь. Внизу их ждал большой черный джип с шофером и охранником. Оля с Бурмистровым сели сзади. Джип выехал на Садовое и понесся.

"Опять к Курскому", - поняла Оля.

Там, в сталинском доме с самой высокой в Москве аркой она ела невидимое последние полгода. Еще она знала, что в этом доме когда-то жил академик Сахаров.

Бурмистров смотрел в затемненное окно. Его гладко выбритая голова, невзрачное лицо, мутные глаза, суетливые руки, - все было родным.

Оля вдруг поняла, что она по-настоящему счастлива.

"Слава Богу, что он меня простил, - вздохнула она полной грудью. - А если б нет? Что тогда делать? Пусть бегут неуклюже пешеходы по ужас!"

- Да... - вдруг вспомнил Бурмистров, достал мобильный и стал набирать номер.

Водитель резко вильнул, обгоняя машину, мобильный выпал из рук Бурмистрова на пол.

- Извините, Борис Ильич, - пробормотал шофер.

- Уволю, Вася, я тебя на хер! - Бурмистров с улыбкой посмотрел под ноги.

- Я найду, - с удовольствием наклонилась Оля.

Она впервые в жизни увидела близко мобильный телефон. Это добавило еще одну маленькую порцию счастья. Заглянув под сиденье, она заметила его. С подсвеченным циферблатом, словно невиданное ночное насекомое из далекой тропической страны, мобильный лежал возле красивых ботинок Бурмистрова. Оля полезла туда и с тихим восторгом коснулась тонкой, костистой щиколотки Лошадиного Супа.

"Умный и нежный", - подумала она.

Вдруг раздался звук, словно машина въехала в сухое дерево, и высохшие ветки застучали по кабине.

- А! - громко сказал водитель.

Джип резко вильнул, Оля повалилась ничком, прямо на ботинки Бурмистрова.

И снова сухие ветки застучали по машине. И мелко посыпалось стекло.

Машина опять вильнула, визгливо затормозила и очень медленно поехала. Красивые ботинки Бурмистрова стали сильно пихать Олю.

"Зачем он?" - подумала она и стала подниматься.

Машина очень медленно ехала.

Оля подняла голову, оглянулась.

Десятки узких солнечных лучей пронизывали полумрак кабины. В лучах клубилась пыль. Оля глянула и не сразу поняла, что солнце пролилось в аккуратные круглые дырки.

Чудовищно размозженное лицо Бурмистрова пучилось кровавыми пузырями, руки мелко дрожали, ноги дергались, как у куклы. Шофер с пятью маленькими отверстиями в шее и плечах, содрогаясь, навалился на руль. Охранник с вырванной скулой и торчащей сквозь безрукавку ключицей откинулся к окну.

Оля смотрела.

Машина проползла немного, стукнулась о парапет и замерла.

Ноги Бурмистрова успокоились.

Абсолютная тишина повисла в кабине.

Но что-то двигалось.

Оля перевела взгляд.

Брызги мозга Бурмистрова ползли по темному стеклу.

Оля нащупала ручку двери, нажала, дернула и вывалилась из джипа.

"Ровное..." - прижалась она щекой к спокойному пыльному асфальту.

И сразу же стали тормозить машины, захлопали дверцы и пошли ноги.

"Это не родное..." - посмотрела Оля, встала на четвереньки и неожиданно для себя быстро побежала, пригибаясь и зажав рукой рот.

Она неслась по какому-то переулку на полусогнутых ногах и вспомнила, как в третьем классе они с Ленкой Коптеевой так бегали наперегонки от барбариса до ворот и обратно, а Ленка рычала, когда отставала.

"Татьяна Доронина..." - посмотрела Оля на полноватую женщину, несущую перевязанные рулоны обоев.

Женщина проводила Олю хмурым взглядом.

- А милиция? - спросила Оля и остановилась.

В левой руке она сжимала мобильный, правой придерживала висящую на плече сумочку.

- Ноль два? - спросила она и стала набирать на мобильном.

Но он все время или гудел, или молчал.

"И что теперь?" - Оля посмотрела на садящую в окне серо-белую кошку.

Кошка лизала лапу.

- Пошли, пошли, пошли... - Сунув мобильный в сумку, она быстро зашагала дальше по переулку и через некоторое время оказалась на Чистопрудном бульваре.

"Попить надо", - взглянула она на ларек, подошла, купила пластиковую бутылочку кока-колы, на ходу стала отвинчивать красную крышку. Из-под крышки забила розовая пена. Остановившись, Оля посмотрела на пену, и дремавшая последние сутки смертельная тяжесть ртутью поднялась из желудка по пищеводу. Олю вырвало желчью. Бросив бутылку, она добрела до лавочки, села.

- Умер, - сказала она, и весь мир сжался.

Ей вдруг стало все видно в мире. И все было тяжелое и мертвое.

- Там есть, - осипшим голосом прошептала Оля, вспомнив про квартиру с невидимой едой.

Она встала, дошла до метро, поймала машину и в оцепенении доехала до дома с самой высокой аркой. Поднялась на лифте, нашла ту самую квартиру, позвонила в дверь. Открыла невысокая пожилая женщина со спокойным добрым лицом:

- Здравствуйте! А у меня уж давно все готово.

Женщину звали Полина Андреевна, она помогала Бурмистрову в подготовке кормления, но всегда уходила до начала процесса. Оля вошла в большую прихожую.

- А где Борис Ильич? - Полина Андреевна пошла на кухню.

- Он... сейчас... - Оля заглянула в столовую.

Там стоял все тот же стол, сервированный на одного. Блюда с едой не было.