Лощина

Я медленно подхожу к нему и присаживаюсь на бортик ванны. Не могу удержаться и смотрю на его тело. Везде накачанные мышцы. Я тоже сильный, но худощавый, но его тело плотное и подтянутое одновременно. И я представляю, как вдавливаю его тело в пол, трахая сзади, заставляя подчиняться каждой моей команде. Его член особенно великолепен, даже когда погружен в воду и наполовину тверд.

Наконец, он смотрит на меня, медленно поворачивая голову, и я пытаюсь показать, что наслаждаюсь видом. Рассматриваю его тело. Его член дергается под водой, становясь большим, твердым и великолепным.

— Я волновался, — говорю я, напряжение в ванной кажется невыносимым. Встречаюсь с ним взглядом и поражаюсь тому, что вижу. Каким предельно сосредоточенным и чувственным он выглядит. Исчезло угрюмое выражение лица, и страх, и туман от опиума.

— Ты слишком сильно волнуешься, — говорит Эйб.

Я тихонько смеюсь.

— Ты прав. Раньше я частно волновался. Приехал в Нью-Йорк, чтобы избежать этого.

«Думаю, ты первый человек, о котором я волнуюсь впервые за очень долгое время».

Он опускает руку в ванну и обхватывает кулаком основание своего члена.

— Как видишь, — говорит он хриплым голосом, неторопливо скользя рукой вверх и вниз по стояку. — Тебе не нужно беспокоиться обо мне.

Ухмылка появляется на моих губах.

— Это так мило с твоей стороны, — напеваю я. — Но, боюсь, у тебя сложилось неправильное впечатление. Я здесь, чтобы помочь. И если будешь хорошим мальчиком, я доведу тебя до оргазма.

Внимательно наблюдаю за ним. Я разборчив в своих желаниях и потребностях, и не многим мужчинам нравится быть покорными. Этот мужчина определенно не из тех, кто подчиняется. Он тоже доминант. Но я старше его, может быть, лет на десять. У меня есть опыт, и, несмотря на всю суровость в его глазах, на каменный член, у меня есть подозрение, что он делает это не часто. Под ним скрывается сильное чувство вины, чувство, что желать другого мужчину — неправильно.

— Ты волен уйти, если тебе не нравится, — говорю я, вставая. Наклоняюсь и потираю тыльной стороной ладони свой член, твердый и напрягающийся под брюками. — Я не обижусь. Рад, что ты, по крайней мере, принял ванну, передохнул от того, что преследует тебя. Или охотится за тобой.

Он тяжело сглатывает.

— А если и то, и другое? — его голос теперь перешел в шепот, тоска и страх вернулись.

Его слова пронзают меня острой потребностью. Не просто сексуальная потребность, которая пульсирует во всем моем теле, а потребность защитить. Спасти его. Исправить. Этого сломленного, преследуемого незнакомца в моей ванне.

Я осторожно расстегиваю ширинку брюк и вытаскиваю свой член, он горяч от желания, жаждет, чтобы к нему прикоснулись и пососали.

Глаза Эйба с жаром смотрят на мою эрекцию, на его лице появляется дикость, которая прогоняет весь страх. Думаю, это поможет. Начнем так.

— Я отвлеку тебя от всего, — говорю ему таким тоном, чтобы он воспринял это как команду.

Пристальный взгляд Эйба прожигает мой, когда он устраивается в ванне, поворачивается, чтобы встать на колени, вода выплескивается на пол. Одной рукой он хватает свой член, а другой тянется к моему.

Я быстро хватаю его за запястье, крепко сжимая.

— Не трогай себя. Первое правило.

— К черту твои правила, — усмехается он.

Мой член дергается от его ненормативной лексики.

Сгибаю его запястье, и он хрипло выдыхает.

— Я трахну тебя в рот. Если хочешь этого, придется делать все по-моему, — он пытается вырвать свою руку, но у меня сильная хватка, и он все еще под кайфом. Не сомневаюсь, что, когда наркотик полностью выветрится, он сможет бороться, но не сейчас.

— Теперь разомкни свои мягкие губки, — говорю я, отпуская его запястье и хватая за подбородок, другой рукой подготавливаю свой член. — И открой пошире. Придется хорошенько поработать.

Он не сводит с меня глаз, но сомневается. Наконец он сдается и смотрит на мой член, рассматривая. Протягивает сразу две руки, приоткрывает губы.

Я издаю нетерпеливый рык и отпускаю его подбородок, хватаю его за волосы и наклоняю его голову вперед. Мой член скользит в его рот, ударяясь о заднюю стенку горла. Он не вздрагивает и не давится; просто поглощает меня, чуть царапая зубами, отчего меня пронзает удовольствие, пьянящее, ошеломляющее удовольствие, которого я не испытывал долгое время.

Боже, вот. Это оно.

Эйб начинает медленно, и хотя я контролирую ситуацию, запутав пальцы в его густых шелковистых волосах, позволяю ему взять инициативу в свои руки. Он отсасывает так, будто я самый сладкий десерт, которого он ждал с нетерпением весь день. Черт возьми, весь год. Его взгляд переходит с члена на мои глаза и обратно, и я знаю, что он наслаждается этим так же сильно, как и я. Это почти жестоко — смотреть, как он смачивает член ртом, сосредоточенно хмуря брови, упираясь бедрами в край ванны, пытаясь обрести опору, пытаясь получить разрядку.

Он кончит. Я позабочусь об этом.