Лощина

– По этой тропинке, мадемуазель, вы пришли вчера к плавательному бассейну?

Она вздрогнула.

– Нет, по той, что ближе к дому. Этой тропинкой пришел Эдвард. – Она внезапно повернулась к Пуаро. – Хватит об этом! Я ненавижу этот бассейн. Я ненавижу даже «Лощину»!

Пуаро тихо продекламировал:

Ненавижу страшную лощину, за темным лесом скрытую вдали,
Красный вереск покрыл уступы; они алы, как губы в крови.
Словно рот кровавый, лощина холодным ужасом дышит,
О чем ни спросишь там эхо – в ответ только «Смерть!» услышишь[59]

.

Генриетта повернула к нему удивленное лицо.

– Теннисон, – сказал Эркюль Пуаро, с гордостью кивнув головой. – Стихи вашего лорда Теннисона.

– О чем ни спросишь там эхо… – повторила за ним Генриетта, затем произнесла тихо, почти про себя: – Ну конечно… так и есть… Эхо!

– Эхо? Что вы имеете в виду?

– Эта усадьба… Сама «Лощина»! Я почти поняла это раньше… в субботу, когда мы с Эдвардом отправились на прогулку к холмам. «Лощина» – эхо Эйнсвика! И мы все Энкейтллы! Мы не настоящие… не такие живые, каким был Джон! – Она снова повернулась к Пуаро. – Как жаль, что вы не знали его, мосье Пуаро! Мы все – тени по сравнению с Джоном. Джон был по-настоящему живым!

– Я понял это, мадемуазель, когда видел его умирающим.

– Знаю. Это чувствовал каждый. И вот Джон мертв, а мы – эхо! Мы существуем. Это, знаете ли, похоже на скверную шутку.

С лица Генриетты исчезла молодость, губы искривила горечь внезапной боли. Когда Пуаро спросил ее о чем-то, она не сразу поняла, о чем речь.

– Извините. Что вы сказали, мосье Пуаро?

– Я спросил, нравился ли вашей тете, леди Энкейтлл, доктор Кристоу?

– Люси? Между прочим, она мне кузина, а не тетя… Да, он ей очень нравился.

– А ваш… тоже кузен… мистер Эдвард Энкейтлл… ему нравился доктор Кристоу?

– Нет, не очень… но, в общем, он почти не знал его.

«Ее голос, – подумал Пуаро, – звучит несколько натянуто».

– А ваш… еще один кузен? Мистер Дэвид Энкейтлл?

Генриетта улыбнулась:

– Дэвид, я думаю, ненавидит всех нас. Он проводит время, заточившись в библиотеке, читает «Британскую энциклопедию».

– О! Серьезный юноша.

– Мне жаль его. У него тяжелая обстановка дома… Мать – человек неуравновешенный… инвалид. Единственный его способ самозащиты – чувствовать свое превосходство над окружающими. Если это ему удается – все в порядке, но иногда эта защита рушится, и тогда виден истинный Дэвид, легкоранимый и уязвимый.

– Он чувствовал свое превосходство над доктором Кристоу?

– Пытался… но, мне кажется, из этого ничего не получалось. Я подозреваю, что Джон Кристоу был как раз таким человеком, каким хотел бы стать Дэвид… В результате – он питал к Джону отвращение.

Пуаро задумчиво кивнул головой:

– Да… Самонадеянность, уверенность, мужество – черты сугубо мужского характера. Это интересно… очень интересно.

Генриетта ничего не ответила.

Сквозь каштаны, внизу у бассейна, Эркюль Пуаро увидел человека, который, наклонившись, казалось, что-то искал.

– Интересно… – снова тихо повторил Пуаро.

– Что вы сказали?

– Это кто-то из людей инспектора Грэйнджа, – ответил Пуаро. – Он как будто что-то ищет?

– Наверное, улики. А что еще могут искать полицейские? Пепел от сигарет, следы башмаков, обгорелые спички? – В голосе Генриетты была горькая насмешка.

– Да, они ищут все это, – серьезно ответил Пуаро, – иногда находят. Но настоящие улики, мисс Сэвернейк, в деле, подобном этому, обычно нужно искать в личных отношениях людей, связанных с преступлением.

– Я что-то не понимаю вас.

– Важны мелочи! – сказал Пуаро. Он сидел, откинув голову назад, полуприкрыв веками глаза. – Не сигаретный пепел или отпечатки резиновых каблуков, а жест, взгляд, неожиданный поступок…

Генриетта, резко обернувшись, пристально посмотрела на него. Пуаро почувствовал этот взгляд, но не повернул головы.

– Вы имеете в виду… что-нибудь определенное?

– Я думал о том, как вы, шагнув вперед, взяли револьвер из рук миссис Кристоу, а затем уронили его в бассейн.

Он почувствовал, что она слегка вздрогнула, но голос ее остался таким же ровным и спокойным:

– Герда, мосье Пуаро, довольно неуклюжий человек. В состоянии шока она могла бы выстрелить и, если в револьвере была еще пуля… поранить кого-нибудь.

– Однако было очень неуклюже с вашей стороны уронить револьвер в воду, не правда ли?

– Видите ли… У меня тоже был шок… – Генриетта помолчала. – На что вы намекаете, мосье Пуаро?

Пуаро выпрямился, повернулся в ее сторону и заговорил обычным деловым тоном:

– Если были отпечатки пальцев на этом револьвере… Я имею в виду отпечатки, сделанные до того, как миссис Кристоу взяла его в руки, было бы интересно узнать, кому они принадлежали… но этого мы теперь никогда не узнаем.