Лоси

Раза два траппер подкрадывался к своему гостю и смотрел на него. Никогда еще не видывал он таких рогов, которые, как ему подсказывал опыт, достигли наивысшего развития. Он любовался на них, опытным глазом измерял их, считал их отростки.

Если бы траппер добыл этот трофей и отвез его в ближайший торговый пункт, любой скупщик дал бы за него сто долларов, даже больше. Ведь эти рога могли с честью украсить любой нью-йоркский спортсменский клуб.

А между тем, глядя на склоненную голову лося, траппер чувствовал странную, небывалую нежность. Мягкие чувства не часто закрадываются в сердце охотника. Он убивал множество животных, а между тем вид лося, который доверился ему, который так смело попросил у него гостеприимства, странным образом волновал двуногого жителя лесов.

Случилась странная, необыкновенная вещь. Расскажи ему об этом кто-нибудь другой, траппер недоверчиво засмеялся бы: перед ним лежал лось, вероятно, тот самый, за которым он целый день гонялся на лыжах.

И траппер почему-то почувствовал, что не решится поднять на него руку.

Ночь прошла, рассвет пробудил лес… Легкие пурпуровые, розовые, золотые и голубоватые облака перерезали горизонт. В прозрачном утреннем воздухе стояли мрачные силуэты обнаженных деревьев. Над дорожкой траппера ночная дымка рассеивалась под дыханием ветра с ледяных гор. Его дыхание осыпало мелким порошком снега тело лося, который все еще лежал близ закрытой двери домика траппера.

Сильный порыв ветра вдруг налетел на дом.

Печная труба сорвалась со своего места на крыше, упала как раз на голову лося и внезапно разбудила его. Он мгновенно очутился на ногах, готовый к немедленному бегству.

В течение секунды стоял он, точно каменное изваяние, подняв свой округленный нос. Яркий утренний свет обливал его голову, отчетливо определяя грациозный контур его массивного тела. Потом он с ужасом почуял человека. Заметная дрожь пробежала по его телу, он весь сжался и, описав большой круг, бросился бежать.

Трррах! Громадные рога ударились о выдававшуюся балку на углу дома. Левый из них зашатался и упал на землю. Подходило время смены рогов, и удары, которые они ночью получили во время безумного бегства животного, ускорили это дело.

Лось усиленно потряс головой: он чувствовал на ней непомерную тяжесть. И вот второй, правый рог бесшумно скользнул вдоль его плеча и вырисовался на белизне снега. Теперь большой лось уже без препятствий исчез в темноте леса, затерялся в чаще…

Дверь дома открылась, отодвигая нанесенный на нее снег. Траппер, готовый отправиться по своей длинной тропе осматривать силки и тенета, взглянул на то место, где недавно лежал лось. Его глаза проследили за отпечатками ног животного и заметили исполинские рога, лежавшие на земле.

Он подошел, поднял, их, ощупывая их как бы отполированные отростки, и любовался ими.

— Ну, — прошептал он наконец, — ну?!.

В этом странном восклицании выражалась и радость, и удивление, и признательность…

ЛОСИ-БЕГЛЕЦЫ

Рассказ Чарльса Робертса

I. Смутная тревога

Озеро это находилось на возвышенной пустынной равнине. Обширная поверхность его блестела, как стекло, под лучами заходящего солнца. Видневшийся вдали западный берег был покрыт низкорослыми соснами, верхушки которых резко выделялись на фоне вечернего неба; смутные, туманные очертания низменного берега на востоке не были покрыты никакой растительностью, за исключением того места, где у самого устья реки, впадавшей в озеро, виднелась густая роща ив и тополей.

На зеркальной поверхности озера показалось вдруг черное пятно… Нет, два черных пятна, двигавшихся по направлению от западного берега. Эти черные пятна были не что иное, как головы плывущих лосей — самца и самки, которые быстро прорезали воду, оставляя позади себя переливавший всеми цветами радуги след.

Туловища животных были погружены в воду, и на поверхности виднелись только темные красивые головы их, с вытянутыми вперед мордами, бороздившими воду. Высокие рога самца, массивные и ветвистые, были откинуты на скрытые под водой плечи. Глаза обоих выражали ужас, безумный панический ужас. Странно было видеть лосей в таком угнетенном состоянии и притом в такое время года, когда исполинские самцы жаждут битвы и готовы смело встретиться лицом к лицу со всяким врагом. Укротить их мог только один ужас, внезапно нахлынувший откуда-то…

Ни лось, ни лосиха, не знали, от чего или от кого они убегали. Вот уже несколько дней, как самка чувствовала себя беспокойной, а самец находился в раздраженном настроении. В воздухе чувствовалось приближение непонятной и не осязаемой еще опасности.

Непонятный ужас охватил прежде всего другие, более мелкие виды лесной дичи; от нее каким-то таинственным способом смутное сознание этого ужаса передалось и огромному, неукротимому лосю.